Ещё – золотые волосы в тусклом свете лампады. Стянувшая их на лбу тесьма не могла унять густые волны, свитые в косу лишь в самом конце у пояса.
Перед ней была воительница, о которых Ольга слыхала от проезжих на переправе отца.
– Ты варяжка? – с надеждой спросила Ольга. – Я тоже по крови.
– Вот как? – усмехнулась незнакомка. – Значит, мы не одного роду. Но это ничего. Я из древлян. Ты наверняка и слыхать о таких не слыхивала. Из города Искоростень. Да уж в Киеве прижилась, и это мой дом.
– Искоростень? – ахнула Ольга. И тут же спохватилась.
– Ну да, – незнакомка вновь заговорила тихо, – чего ты? Никак чура увидела?
– Да так… будто там людоеды живут, – Ольга вновь спохватилась, что нагрубила древлянке. Впрочем, надо отвлечь – вдруг та знает о них с Малко.
– Сама видела, что ли, людоедов?
– Воеводы ваши говорили, когда мимо шли.
– От того и зашли туда, значит, чтоб на людоедов полюбоваться? – вынюхивала незнакомка.
У Ольги не было слов. Сказано и так было слишком много.
– Что там про порчу? – не унималась незнакомка. – Расскажи-ка. Пока не утекло в людскую молву. Ведь поговаривают.
Ольга очнулась. Так вот от чего первый же вопрос Игоря был о её девичестве! Порчей можно звать многое. Ай, как нехорошо всё начинается…
– Меня везли, как рабыню, и я ничего не знаю. Куда повели, туда пошла. Да и вышла оттуда той же самой.
Незнакомка усмехнулась.
– Ловко ты.
За стеной послышался шум, и женщина нагнулась к Ольге, торопливо прошептав:
– А рука нашего воеводы – до кости ожог. А рана Асмунда! Почему?
– То меня не касается, – смиренно отвечала Ольга.
Она чувствовала жаркое неприятное дыхание на своём лице. Видимо, не будь она обещана князю, её сейчас бы начали бить по румяным ланитам.
– Теперь не до того, – сказала, наконец, незнакомка, – князь поход на уличские земли собирает. Его дружина вышла в полдень, моя уходит следом ночью. Осада долгая будет. Тебе времени обдумать хватит. Если чистая – жертвы богам клади, разговоры со жрецами веди, да ищи своих. Без своих не проживёшь. Ну а если у тебя уже мужик под рубахою побывал, беги отсель! Та, что с порчей – порчу и сеет. Ту в яме с углями очистят. А как бежать? Времени обдумать хватит.
Ухнула тяжёлая дверь, и лампадка осветила железные скобы. Точно крюк судьбы. Рассказать про Малко – убить то, что было между ними. Не рассказать – злые языки сами наговорят. Из ямы с углями слышнее будет.
На улице ржали кони, бряцала сталь, скоро пропел петух. И Ольга вышла в сени встречать свой первый рассвет в Киеве.
Над резными конками изб поднимались в лучах солнца деревянные лаги терема наложниц. Ольга вновь дёрнула ноздрями. Эти крыши должны быть разрушены! Раз. Игорь
