ей время от времени, чтобы по миру не пошла. Но она же хотела заниматься «тво-орчеством», – высокопарно произнесла Тамара Исааковна. – Или как у вас там это называется?
– Стендапом, – сказала Далила.
– Да, стендапом. Черте чем занималась, короче, хрень с экрана несла, чушь, ахинею, семью позорила. Рассказывала то, чего у нее вообще никогда не было. Я последнее время ее уже не смотрела, стыдно за нее было. Хорошо, бабушка до этого не дожила. Так она мало того, что не работала, так еще хотела квартиру бабушкину продать, купить на окраине однушку, а на остальные – жить. Проесть их хотела. В общем, могла бы совсем остаться без жилья и у разбитого корыта. Ее бы обязательно кинули, обманули. Она не приспособлена к жизни, декоративная. Вырастили на свою голову, – с горечью покачала головой Тамара Исааковна.
Тамара Исааковна была умной женщиной, внешне она была похожа на Лилю Колюки, только не такая крупная, и одевалась она в таком же стиле, как и Лиля, хоть и была на четверть века старше своей племянницы. На ней был красный жакет, серая блуза и длинная трикотажная юбка синего цвета. Когда Тамара Исааковна вошла в кафе и сняла темно-синее пальто, то я сразу обратил внимание на ее сходство с племянницей. Для своего возраста Тамара Исааковна одевалась хорошо, можно даже сказать со вкусом, но почему ее племянница была столь старомодна в выборе одеяний – мне было не понятно. Может быть потому, что она со своих десяти лет жила с бабушкой, которая одевалась так же. Впрочем, меня волновали больше другие вопросы, на которые нам удалось получить ответы. И это всё благодаря Далиле.
Далила сумела ее разговорить. Это было почти невероятно, потому что по изначальному настрою Тамары Исааковны этого предположить было нельзя. Далила была не плохим или хорошим полицейским в этом общении, она была просто активной слушательницей. Далила то и дело округляла глаза на любую реплику Тамары Исааковны и соглашалась с ней. Это выглядело так искренне, а может быть, и было искренне, что Тамара Исааковна говорила и говорила, как будто встретила соседку по подъезду и хотела ей рассказать всё, что накипело у нее на душе. Я от вопросов к ней воздержался, чтобы не нарушить ритм их общения. Я вел себя так, как будто меня не было вовсе, я нейтрализовался, наблюдая за их разговором. Я сделался фоном нейтральным и ровным.
– А почему она жила с бабушкой? – очень наивно спросила Далила. – Мать ее чем-то обидела?
Манулова старшая потупила взгляд и напыжилась, как будто мы вскрыли ее давнюю боль.
– Да прям уж обидела. Мать вышла замуж, наконец встретила достойного ЧЕЛОВЕКА. А Лиля ж хотела, чтоб мама посвящала себя только ей. Они ж с ней вдвоем жили десять лет, а тут пришел чужой дядя, вот Лиля и воспротивилась. Ушла к бабке и не вернулась. Авдотья, сестра моя, ее родила рано, ей едва исполнилось девятнадцать дет, а ее отцу на тот момент было столько же. Они сразу же разбежались. Не знаю, может Лиля бы и вернулась, но почти сразу Авдотья родила сына. После этого Лиля ревновать мать стала еще сильней, вообще перестала брать трубку, они окончательно отдалились. Она даже с днем рожденья свою мать не поздравляла,
