знатным иноземцем якшался? – подытожил его сообщение Совин.
– Мекаю, Ондрей Григорьевич, таперича с ним тута свидеться. Поелику хочу с моим дружком аглинским потолковать, коего ихнее купецкое общество на Москву призвало.
– В таком разе ступай, не мешкая, може, что и прознаешь, – с готовностью и без привычных наставлений отпустил толмача посол.
Роджер Лич, двадцатилетний кандидат на место приказчика в Московскую компанию, как и доктор Бомелиус, брал уроки русского языка у Михайлы. Его-то и подверг он импровизированному допросу. Начав издалека, Овчаров подошел к главной теме своего интереса. Притворно изумившись, что команда терпит нужду в табаке, а возможно, и прочих предметах, он сослался на посещавшего постоялый двор в Вардехусе матроса. Высказанная сентенция немало удивила Лича, заверившего своего учителя в полнейшей вздорности подобных предположений.
«Команда всем довольна и ни в чем не испытывает недостатка. Ром с табаком имеются в достаточных количествах. Солонина, понятно, немного приелась, но сегодня была свежая рыбка, она весьма нас порадовала. Да и плавание скоро закончится, на берегу набьем животы свежатиной. А тот человек, о ком ты толкуешь, Майк, думаю, из купцов компании. А что гостиницу визитировал, так это его личное дело, мало ли какие у него резоны возникли», – убежденно заявил будущий коммерсант. Не солоно хлебавши, с ним распрощался Михайло, зато уверился, что коротконогий толстяк в треухе – не матрос, и таскался в гостиницу на свидание с тем благородным господином, наблюдавшим из окна за ним и Совиным, а вовсе не ради покупок.
Остаток дня Михайло проболтался на палубе, сновал по кубрику, заговаривал с командой и совал нос, куда ему не положено, но выйти на искомое лицо, так и не сумел. «А не потолковать ли мне с матросами, кои лаяли коротконогого, когда тот по сходням взбирался», – осенило Овчарова, и спустя четверть часа он побеседовал с одним из них.
«Боцман приказал ящики с рыбой, которую Годфри, это кок наш, отберет, с пристани на камбуз нести. Ну, а он, я о коке толкую, ткнул в них пальцем, не глядя, да в гостиницу. Сказал, что крысы стену в кладовой прогрызли, и затхлой водой из трюма мешок с солью подмочило. А вернулся ни с чем. Отказался продать ему соль трактирщик. Мы его на смех подняли, а Джон яйцеголовым болваном обозвал. Годфри по темечку ладонью, да обратно в гостиницу, где свой треух оставил, а тут боцман, за треску уплатив, его на полдороге перехватил. Видать, выволочку коку устроил и на корабль вернул, – потерял на мгновение нить рассуждений матрос. – «Так вот», – радостно хлопнул он себя по лбу. – «А когда в гостиницу за своим треухом пошел, больно взбудораженный был, как оттудова возвращался. Нас, не замечая, на сходни шнырк, да Джона с ящиком рыбы чуть в воду не сшиб».
«Стало быть, Годфри в гостиницу аж вдругорядь таскался», – окрыленный удачей, он хотел было сообщить важную новость Совину, но мысль о подозрительном запирательстве слуги посланника подсказывало
