к компании.
– Интересен в общении?
– Интересен, не интересен, не в этом дело… Он помощь обещает. К тому же совершенно бескорыстно. Не знаю, что он может, что не может на самом деле, но помочь пытается. Он добрый очень. Очень восприимчив к чужому мнению. Легко ранимый. Не знаю… Хирурги Ирину осматривали не один раз, только всё… Юрию признательна уже хотя бы за то, что он делает какие-то попытки, – Марина замолчала на мгновение. – Вот ты бы мог нам помочь?
– Каким образом? – Александр серебряной ложечкой аккуратно переносил кусочки торта из блюдца в рот.
– Тебе лучше знать. Тогда, в поезде, ты ведь оставил какую-то надежду?
– Надежду? – мужчина пошевелил бровями.
– Иринка, скажи Саше сама, – мать дотронулась пальцами до плеча ребёнка.
– Я тогда, Саша, тебя как бы видела, – девочка поджала губки. – А сейчас только слышу.
– Может быть, ты, наоборот, видишь всё лучше нас? Чувствуешь настроение ночи… Даёшь пощёчину полной луне…Мы ведь не можем даже обнять взглядом солнце, когда оно в зените. Наши глаза слабы. Когда туман наваливается на грудь, мы не видим сквозь него иероглифы прошлого, а в танце огня не пытаемся разглядеть безудержное веселье и райское наслаждение ада, где счастливые грешники, жарясь на шипящих сковородках, беспечно распевают залихватские песни. Вот так – Ля-ля-ля… – руки Александра принялись дирижировать невидимым оркестром. – Когда умирает самка оленя, в её испуганных глазах умещается вселенная. Они эту вселенную чувствуют. А что может уместиться в глазах человека? Пф-ф… – и, прекратив дирижировать, руки упали на колени. – Твои глаза видят, возможно, даже лучше, чем мои.
Лично мне больше всего понравилось про самку оленя. Чё к чему?
– Саша, это всё слова, – мягко перебила говорившего Марина, – красивые слова. Но в действительности-то…
Александр рассмеялся, затем замер с гримасой смеха на лице и устало улыбнулся:
– Значит, народ ждёт чуда?
– ?
– Я говорю о том, что ты, видимо, жаждешь увидеть продолжение?
– Того, что было в поезде?
– Да, того, что было в поезде.
– Если, конечно, это возможно, – неуверенно проговорила женщина.
– Хорошо, – просто произнёс он. – Попробую, – и протянул правую руку ладонью вверх Марине. – Дай свою.
Женщина послушно вложила изящную ладонь в ладонь Александра.
– Единственное, о чём я хочу сказать, точнее, предупредить, – он перевернул женскую ладошку и посмотрел на неё вскользь. – Моё мнение, любая болезнь – закономерность. Всякая попытка вмешательства со стороны, то есть лечение, есть нарушение закона. Я закон нарушать не хочу. Поэтому ответственность за подобные действия брать на себя не буду. Если всю ответственность возьмёшь на себя ты или Андрей? Возьмёшь, Андрей?
– Ну, возьму,
