более в такой собачьей работе.
– Мать, убери этого крокодила, а то я сейчас с ней в воробья сыграю, – это Женя намекнул на то, что может выбросить Диночку с балкона.
– Ой, крокодил, тоже мне нашёл крокодила. Динка, заткнись, иди к себе. Маленькую девочку крокодилом называет. Это твой Митько – крокодил. Тоже мне, нашёл друга, собутыльника себе под стать. Как один – псих ненормальный, так и другой.
Попасть в психушку для творческого человека – это всё равно что получить медаль за отвагу. Поэт Митько, в молодости – журналист, в зрелости – алкоголик, имел подобных наградных знаков более, чем стихов в его первом неопубликованном сборнике «Река-любовь». Приводы в психдиспансер были его первым и единственным доказательством собственной даровитости, остальное говорило об обратном. Обычно Митько любил позвонить рано утром по телефону и прочитать своё новое стихотворение. Это у него называлось «прочитать из ранних – от шести до девяти утра». А так как Митько плодовитый поэт, то звонил он как минимум через день.
– Ещё раз позвонит, я ему так и скажу: «Пьяница психованный». А ты тоже мне поэт, додумался животное крокодилом называть, – завершила тётя Люся, швырнув в собачку отцовским тапком. – Динка, заткнись!
Женя разделся, помыл руки, посмотрел в зеркало и на удивление нашёл там нечто похожее на себя. Потом, уже в своей комнате, он решил, что побреется завтра, потому что сегодня это всё равно бы не получилось.
«Шесть часов вечера, а я ещё ничего не написал, не пообедал и ни в кого не влюбился», – заключил Евгений, доставая из верхнего отделения гардероба отцовский трофейный пистолет, завёрнутый в несколько страниц «Экстро-М» и убранный в белый зимний сапог.
На улице уже в который раз с переменным успехом ремонтировали АТЭС, работал какой-то мотор, кто-то кричал, чтобы накладывали побольше, «а то только зря машину гоняем», со второго этажа на асфальт кидали металлические углы, и их вопль при падении размножался в бесконечное пронзительное эхо, отражавшееся в домах этого замкнутого дворика. Одним словом, для городского октября это был обыкновенный день, окончательно не разобравшийся в том, будничный он или выходной, но пасмурный и шумный. Наверно, поэтому никто и не услышал выстрела.
Правда, выстрела не услышали ещё и потому, что никто не стрелял.
Щепка
К двухсотлетию театрального института
имени М. С. Щепкина
Щепка – юность, страсть, иллюзия, горделивая поступь, болячка, комплексы, приклеенные усы на плывущем по Неглинке воздушном шарике и укол особого лекарства, которое будет впитываться целую жизнь.
Я родился на улице Щепкина, примерно на том самом месте, где сейчас стоит «Олимпийский». По всему, то есть по самой судьбе, мне нужно было поступать в театральный институт имени М. С. Щепкина при Малом Театре, в простонародье называемый Щепкой, но ужасно, ужасно хотелось во
