ведь время-то какое чудесное – канун Нового года.
Никогда еще жена младшего Трубачева не радовалась так встрече со свекром.
– Папа, папа, спасибо, что вы меня нашли, – всхлипывала она и обнимала свекра, когда ее отогрели коньяком и груздевским охотничьим полушубком.
– А сынулю вашего кастрировать надо, – вдруг заявила она, разгорячившись после новой порции коньяка.
– Проводите даму до ее новой кареты, – окончательно вернувшись к жизни, попросила она Сашу.
Она пританцовывала, смеялась, одной рукой обнимала Сашу, а другой крепко держала заветную бутылочку с эффектным названием «Слеза Наполеона», произведенную каким-то ООО в одном из городов воинской славы на Северном Кавказе.
Вернувшись на дачу, женщина прильнула к Трубачеву старшему и упрашивала его рассказать что-нибудь о Великой Отечественной войне. Настойчивость девушки была вознаграждена, и генерал ее таки расслышал.
– Сам я мал был, когда война началась. А жили мы тогда в Тбилиси, это дело было в Грузии, так что ни о каких партизанах и подполье не могло быть и речи. Фашистов туда не пустили. А турецкая армия потопталась по ту сторону границы, да так и потопала домой, несолоно хлебавши. Так Гитлер турок в войну и не заманил. Ну, так вот, а началось все с того…
Далее он прочел подробную лекцию о Второй мировой, не забыв рассказать и про разгром Японии. Пока разговор шел об «освободительном походе 1939 году в Западную Украину и Белоруссию», женщина попискивала в знак согласия со всем сказанным, но когда генерал перешел к присоединению прибалтийских республик, она уже безмятежно посапывала на его плече, смотря сны о вполне мирной жизни.
Ночью пришлось искать уже Огородника, не разобравшегося с «хитросплетением магистралей, второстепенных и проселочных дорог», как он рассказал, обвинив во всем коньяк, которым «вынужден был воспользоваться в виду окрепшего мороза».
Его машину, крепко засевшую в снегу, долго извлекали из кювета, и только когда «Волга» оказалась на обочине, водительскую дверь смогли открыть.
– Я же предупреждал, – грозил Огородник товарищам окоченевшим пальцем. – Я выпил пятьдесят грамм коньяка, и за руль мне нельзя, а вы взяли меня и уговорили…
Груздевской «Ниве» пришлось взять «Волгу» на буксир, потому как после всех виражей и сбитых по пути елок, заводиться она отказывалась. Саша сел за руль буксируемой машины и «покаяний» Огородника не слышал.
Казалось, тот помнил все «молодые елочки, которые по неосторожности загубил прямо на корню».
– Они бы могли вырасти и радовать многие поколения детей на праздниках в самом Кремле, – рыдал он.
Огородник клялся, что нарушил все возможные правила дорожного движения. Пару раз он превышал скорость на два километра, потом не уступил дорогу
