Вика Маратовна и Маргарита Леонтьевна. Вне очереди.
На следующий день пришлось воскресенье. Ангелина снова возникла перед Сошкой, но уже мирная. Оглядела нарядную Соню с ног до головы, так, вскользь, в рамках приличия. И заявила, довольно мягко, однако с прежней повелительностью:
– Ты вот что, Софья… Приглашаю тебя на венчание. Мы с Олегом Романовым, ну, сыном Вики Маратовны. И еще Ирочка Романова, с алтарником Антоном Темкиным. И еще Лариса Серегина, дочка Вероники Феликсовны с регентом Андрюшей венчается. В среду, перед Сретением. Приходи. И заметку напиши, обязательно.
Христос с апостолами Петром и Павлом. Фото Р. Седмаковой.
– Вот мы все так прощаем, – подумала Сошка. – Надо по-другому. Любить надо
Венчание – хорошо; Соня даже обрадовалась. Вот так частичка священной радости поселится и в Сошкино сердце, только про то никто, никогда и ни при каких условиях не узнает. А обложка – на то и обложка. У Сошки она уже отслаивается, как переводная картинка в теплой воде. Заметку Соня напишет, хоть в стенгазету.
Олежеку Романову – двадцать три года, Ангелине же – полных тридцать восемь.
Было время, когда Олежек работал под началом Ангелины в приходской газете, журналенком. И был момент, когда номер вышел и деньги в качестве гонорара выписали. Олежек, не того слова, все деньги взял и… уехал поступать в Свято-Тихоновский. Теперь вот скоро заканчивает. Ангелина тогда очень огорчилась. И Сошке, как человеку далекому от внутренних кругов Алексеевского подворья, пожаловалась:
– Мужчины всегда были моими друзьями… Помогали. А тут…
И протянула как-то заученно, по-детски грустно:
– Но я проща-а-аю.
«Вот мы все так прощаем, – подумала Сошка. – Надо по-другому. Любить надо».
Джеймс Тиссо. Христос исцеляет слепого. Конец XIX в.
Господи, все, что я знаю: Ты человека не выбрасываешь. Выбрасывать и забывать, как болеть и убивать – дело человеческое
Вот такая вот – любовь.
Не кончились святки, а Сошка слегла. Первые дни лежала почти сплошь весь день, завернувшись в одеяло, и никому не позвонила. Зачем? Не хотелось, чтобы песком мозги промывали. Затем Соне полегчало, даже кашу гречневую с аппетитом поела. К Богоявлению совсем поднялась и даже до храма доехала, на троллейбусе. Однако, увидев огромную череду возле аналоев, несколько смутилась и отползла к стеночке: нет, не выстоять в такой духоте. Тут и на скамеечке уголочек освободился: Сошка присела. И молилась, себя забыв, до самого Великого Славословия. Однако потом как проснулась: заторопилась к выходу, домой. Слабость сильная. Да и поесть надо. По дороге к остановке купила в ларьке хлеба и пакетик сока, тут же и съела. Дома еще картошка дожидается.
К Литургии Сошка приехать не смогла. Лежала, сонная и ленивая, и смотрела в потолок. Молилась, конечно, сколько могла. Долго молилась. И не помнила, о чем молилась-то. Все перед глазами вчерашние лица:
