заохала и приехала, скорую вызвала. Скорая приехала, а Сошка, вымытая, в чистой рубашке (пока знакомая ехала, Соня и помыться успела) – уже задыхалась. В больницу не повезли, дома скончалась.
Венчание состоялось, мирное и благостное. Гости принесли невероятное количество цветов, просто море цветов. Все светлые, будто белые. Холодноватые и дорогие каллы, как множество снежных королев, покоились в вазах и пятилитровых пластиковых канистрах из-под артезианской воды. Розы, тоже многочисленные, неврастенические героини цветочного бала, чуть растрепанные, покачивали шелковыми уборами в такт присыпанному печалью ритму торжества. Будто не свадьба, а похороны. Венчал отец Игнатий. Тихо так венчал, пел почти одними губами. Ангелина и Олежек шли первой парою. Она – в молодежном платье, в веночке из живых гвоздик, тоже белых, в оренбургском платке на плечах. Он – в аккуратном и будто обычном костюме, при галстуке.
– Исайя, ликуй!
Вероника Феликсовна за праздничным чаем в трапезной прочитала целую поэму, правда, небольшую. О том, как матери страдают и радуются одновременно, предавая детей семейной жизни. Маргарита Леонтьевна бегала тут же на своих сухопарых ножках, щелкая фотоаппаратом и скворчала: «Батюшка, благословите, в кадр…». Вика Маратовна сидела и длинно, чуть таинственно, улыбалась. Она одна знала, что уже заказаны билеты на самолет, на Великий Четверг, в аэропорт Бен-Гурион, чтобы вылететь за Благодатным огнем.
На Сретение раннюю обедню служил отец Арсений. Служил с особенным настроем: любимый праздник, годовщина! И все казалось ему, что на клиросе народу больше обычного. И будто Сонин голос: тихий такой, маленький. Вот там, у окошка, она и стоит.
Так бы и закончилась чуть грустная повесть о мелкой Сошке, если бы отец Арсений после панихиды не отправился в нижний храм венчать молодую пару, и среди голосов певчих вдруг ему почудился снова голос Сони Гончаровой:
– Исайя, ликуй!
Великая Суббота. Хроника четырех дней
Церковь в осени. Фото А. Петренко.
Длинные предисловия не нужны нигде, никому и никогда. Но сами по себе предисловия полезны. Человеческие судьбы напоминают бездну. Бездну бездн, пропасть пропастей. Пропасть одной судьбы. Тем яснее свет и тени отдельно взятой, как свеча, жизни. На каждой судьбе – роковая стертость от наждачной бумаги-времени. Душа кружится и мечется, как примятый мотылек: ей до смерти страшно. Но коснулось темени ее легкое дыхание, и расправились крылышки. Божие дыхание – нечаянно пришло. Пусть ненадолго. Без него – ни вещи не возможно. Принято считать так: дом – тело, душа – жилица. Но ведь Отечество Небесное – тоже дом.
Вступление
Покровский женский монастырь. Суздаль. Автор фото неизвестен.
Обе истории, записанные ниже, рассказал Мыкалка. Мыкалка высок ростом, похож на учителя-пенсионера и всегда легко одет. Сколько ему лет: семьдесят или девяносто, никто не знает. Любит
