заботу, которая, я знала, всегда была там, и… облегчение. В этих миндалевидных глазах, обрамленных размытым макияжем, читалось облегчение.
– Элена… Элена… – прошептала она. София сбросила плед и села на колени, чтобы приблизиться ко мне. – Элена…
Вдруг она расхохоталась, и я подумала про себя, была ли она все еще пьяна.
София взяла мое лицо в свои теплые руки.
– Тебе девятнадцать, и каждый день, просыпаясь, ты надеешься лечь спать, не обнаружив у себя никаких симптомов. Ты почти год провела в напряжении, потому что любой из симптомов, появившихся до этой красной черты, то есть до двадцати лет, принесет с собой опустошение. – Она покачала головой. Ее большие пальцы гладили мои щеки. – Ты не можешь сконцентрироваться? А кто в твоей ситуации смог бы? Я бы точно нет. Думаю, никто бы не смог. Ты с треском провалила экзамены, потому что волновалась о гораздо более важных вещах. Ты не спишь, потому что переживаешь, а после чувствуешь себя вымотанной, потому что тебе не хватает сна. Ты спотыкаешься? Элена, мы знакомы со школы, и ты всегда была неуклюжей.
Я поняла, что начала плакать, только когда София вытерла мои слезы, а потом отсела, чтобы вытереть свои.
– Я знаю, ты в это веришь, мне бы тоже хотелось. Я тысячу раз повторяла про себя то же самое, но происходит столько вещей, София, слишком много совпадений.
Она покачала головой.
– Один месяц, Элена. До того, как тебе исполнится двадцать, остался месяц. Мы всегда боялись, что симптомы появятся до этого момента, так ведь? – «Мы» боялись. Я отметила выбор слов; выбор, который был не продуманным, а честным, таким же, как ее руки, ищущие мои, и нежданные слезы. – Ты выберешься, вот увидишь. Все станет гораздо проще. – Я замолчала, потому что хотела ухватиться за эти слова, за эту надежду. – Элена, солнышко… Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что ты и раньше постоянно запиналась?
Я снова рассмеялась. Вытерла слезы и кивнула.
Заметила, как комок начал исчезать в моем горле, моих легких… во всей моей груди; комок, который исчез и оставил после себя чистое пространство, в котором можно было дышать полной грудью.
– Ты должна была раньше поделиться этим со мной; поговорить с родителями, с твоим психологом или врачами. Они бы тебе сказали, что все у тебя в порядке.
Я не знала, что добавить. Не оставалось ничего другого, как согласиться с ее словами. Я знала, что она права, но некоторые вещи кажутся невозможными, пока ты их не сделаешь. А потом понимаешь, что тебе всегда это было под силу, но нужно было пройти через все это, нужно было обнаружить этот страх и заставить его исчезнуть.
Этот был третий случай за ночь, когда кто-то плакал.
Мы обе ревели, и я увидела, что Даниель тоже. Нико сдержанно всплакнул, а Ева кусала губы.
Впятером мы плакали на балконе, захваченном растениями, на рассвете в один из осенних дней, когда последние звезды еще сверкали над этим одиноким двориком в Мадриде.
11
