пастельных тонов.
– Ты пришел за чаем? – помогла она мне наконец.
– Да.
– Хорошо.
Мы снова замолчали, глядя друг на друга, и казалось, что вот-вот рассмеемся.
– Какой хочешь?
– Дай мне какой-нибудь, который нравится тебе.
Элена издала короткий тихий смешок и, вытирая руки о фартук, опустила голову. Я слегка напрягся.
– Я не люблю чай, – еле слышно ответила она. – По правде говоря, я его терпеть не могу.
Я тоже нервно засмеялся.
– Скажи, какой тебе нравится. И я скажу, что у нас есть, – подбодрила она меня.
Я засомневался.
– Я тоже его не люблю.
После нескольких молчаливых секунд что-то разорвало тишину. Легкий смех, взмах ресницами, ее руки, смахивающие завиток с лица.
Должно быть, я жутко покраснел, но мне, кажется, было все равно. В тот момент имело значение только то, что она тоже застеснялась и что ее руки нервно теребили фартук. Она кашлянула.
– А мороженое? – спросила она.
– Что, прости?
– Ты любишь мороженое?
Я казался себе неуклюжим и вялым, гораздо более медлительным, чем того требовала игра, но не в своей тарелке я себя не чувствовал.
– Конечно.
– Здесь неподалеку есть кафе, в котором продают мороженое. Очень вкусное.
– Звучит отлично. – Я не сдержал улыбку.
Элена вздохнула. Засунула руки в карманы фартука.
– Я закрываюсь через пятнадцать минут. Если подождешь, покажу, где оно находится.
Я бы мог дать ответ еще до того, как она закончила говорить.
– Хорошо.
– Да? Хорошо.
– Отлично, – улыбнулся я.
– Отлично, – улыбнулась она.
Мы снова засмеялись.
Я вышел из магазина весь на нервах и, что странно, готовый в любой момент расхохотаться, словно на иголках, не зная, куда себя деть. В итоге так и остался стоять у двери.
Когда я чуть-чуть повернулся, совсем чуть-чуть, то увидел со спины Элену, она вернулась за прилавок, приподняла голову и провела руками по волосам и лицу.
Мне нужно было прекратить смеяться до того, как она выйдет, хотя сомневался, смогу ли сдержаться, если на нее тоже найдет нервный смех.
Когда она вышла и закрыла магазин, я увидел, что у нее с собой был велосипед – легкий, ярко-оранжевого цвета, он совершенно не подходил ей по стилю. На ней были рваные на коленях зауженные джинсы и серый свитер, сверху было небрежно наброшено пальто, которое слегка сползало с плеч. На ногах у нее были все те же кроссовки, в которых я ее все время видел: дома, на выходе со скалодрома, в «У Райли»… словно она всегда была готова сбежать или забраться на какую-нибудь крышу.
– Идем? – позвала она, держа велосипед за руль.
Мы
