дал ему за прошлые грешки, тот покачнулся, но не упал. Отошёл, сплюнул в сторону и дал прикурить. Я пожалел, что на свет родился. Уделал так, что кровью дня два в туалет ходил… Неделя карцера плюс четыре месяца в подарок.
– Антоха участвовал?
– Если бы, – загрустил Вася. – Да и вдвоём с ним не справишься. Он – зверюга, монстр, боевая машина. Ему не охранником работать надо, а в боях без правил участвовать. Чемпионом бы стал… А Угрюм спиртным не балуется. Он – бывший наркоман. Экстази, крек, марихуана, героин – это его тема… Все мы, Ветер, не безгрешны. Я могу неделю не просыхать, а потом на полгода завязать. Но мы не преступники, чтобы сидеть в тюрьме. Ни ты, ни я, ни Антон.
– Давай красить, философ, – улыбнулся художник.
Аля очнулась ото сна и взглянула на часы. Циферблат показывал половину пятого утра, красные цифры вызвали ассоциацию с приснившимся кошмаром, но содержимое сна растворилось, и остался неприятный осадок на душе. Девушка поводила рукой по кровати в поисках мужа, однако вторая половина пустовала. Опять загулял, подумала она. Села, нащупала тапочки, прошла в ванную, приняла прохладный душ, смывая дурные мысли, и устроилась на кухне, ожидая Николая. Спать не хотелось.
Рабочий день пролетел, словно самолёт над аэродромом. Покрытый серой дымкой и переживаниями, он напоминал о временах учебы, когда студенческие будни совмещались с практикой, и всё приходилось делать на автоматизме. Аля ощущала себя запрограммированным роботом: разговаривала с пациентами, ставила им уколы и капельницы, отсчитывала дозы таблеток, проверяла карточки, а сама жила мгновением, когда вернётся домой, обнаружит мужа в добром здравии и задаст ему трёпку за вымотанные нервы. Переодеваясь после смены, она представляла, как заходит в квартиру, видит виноватое лицо Коли, отвешивает солидную пощечину и выгоняет спать на диван.
На улице Аля поймала маршрутку, забралась на переднее сиденье и успокоилась, предвкушая ближайшую расправу. Но с сокращением расстояния, спокойствие улетучивалось, а у подъезда испарилось. Девушка замерла, боясь переступить порог и не обнаружить мужа.
Николая не было.
– Вот это муженёк загулял! – сказала она вслух. Эхо пронеслось по квартире. – Ничего! Вернётся, я ему устрою!!! Покажу, где раком зимуют! Художник от слова «худо»! Бездарность! Алкоголик!
На третьи сутки, когда решение о разводе сформировалось в Алиной голове, позвонила жена Витька и её лучшая подруга Света.
– Алька, у меня беда. Мой пропал, – сообщила она. – Не знаю, запил, или что-то случилось. Двое суток не появлялся.
– Коли тоже нет. Ушёл продавать картину Малинину. У него был, я звонила, картину продал.
– Понятно… Обмывают, наверное.
– Надо в милицию идти, – сказала Аля. – Столько пить нельзя. Вдруг побили или ограбили.
– Подождём до вечера. Даст бог, объявятся. Всяко бывает.
Вечером
