и считала трутнем. – Пропьётся и найдётся… Мужики нынче слабые пошли, пить совсем не умеют. В наше время и на работе до семи потов вкалывали, зарплату вовремя жене приносили и отдыхали по полной программе. А твой-то ни работать, ни пить не научился…
– Мама, он художник. Картины рисует, потом продаёт. Деньги есть всегда.
– Что деньги, если счастья нет? Да и какие деньги! Месяц рисует, копейки получает. Устроился бы в ЖЭК, и то больше выходило бы… Чай погреть или поужинаешь? Свекольник варила вчера, как раз настоялся.
– Не знаю. Кусок в горло не лезет.
– Значит, поужинаешь, – решила Антонина Ивановна. – И я с тобой за компанию похлебаю… А нюни нечего разводить. Если и потерялся, то и шут с ним. Таких муженьков пруд пруди. По проспекту пройдешь, с-десяток лодырей встретится.
Ворча, мама упорхнула на кухню, а Аля прошла из коридора в зал. Посмотрелась в зеркало, сморщилась, заметив мешки под глазами, и последовала за матерью.
Крохотная кухня, напоминающая клетку для канареек, поражала уютом и чистотой. Нигде не пылинки, плита и раковина вымыты до блеска, посуда разложена по полке в правильном порядке, старенький «Стинол» урчит в углу, а хозяйка, подвязавшись фартуком, колдует ножом, создавая из продуктов нарезки, салаты и украшения. После смерти мужа Антонина Ивановна сделала в квартире ремонт, но кухню, любимую обитель, не тронула. Всё осталось со времен конца восьмидесятых и начала девяностых: счастливые и одновременно страшные годы, забравшие папу в ужасной войне за передел города. Бандиты не щадили никого: своих, чужих, правых, неправых. Стреляли, резали, насиловали, воровали. Каждая группировка доказывала крутость, пугая мирных жителей. В один из зимних вечеров, когда отец возвращался с работы, случилась перестрелка, и одна из пуль срикошетила. Папа умер быстро, до приезда скорой помощи…
Поели с мамой свекольник и поставили чайник. Антонина Ивановна заварила зелёного чая с мятой, достала клубничное варенье и булочки и угощала дочку. Аля, полчаса назад заявившая, что неголодна, уплетала за обе щёки и причмокивала. Мама скрывала улыбку под серьёзностью, но не удержалась, поцеловала дочь в макушку и рассмеялась.
– Ты никогда не жаловалась на отсутствие аппетита, – сказала она.
– У меня в последние дни маковой росинки во рту не было. Вино, кофе, да чай. Честно, я забыла, когда нормально ела, чтобы с завтраком, обедом и ужином. На работе некогда, дома тоскливо. Со Светкой в кафе сидели, да на нервах про еду позабыли.
– К маме чаще в гости заходи, я-то тебя покормить не забуду.
Они обнялись и повторили чаю. За окном солнце пряталось за дома, оповещая об окончании дня.
Прошла неделя без Николая. Неделя, полная слёз, страданий и походов в милицию. После того, как они подали заявление, опера нашли неподалеку от «Калинки» носовой платочек с изображением кисти и холста. Этот платочек Аля шила сама, узнала и сообщила, что он принадлежит мужу. На нём не обнаружили
