помогает поддерживать навык, – соглашается мужчина. – Но мишень там не только для меня. Раньше на ней занимался Тимур. Мы даже устраивали соревнования между собой.
Он коротко смеется при воспоминании о былых днях, но вскоре его лицо омрачается, и смех стихает.
– Теперь, конечно, его не заманишь на улицу. Когда он впал в апатию после несчастного случая, я оборудовал стрельбище прямо возле дома, он ведь не потерял ловкости рук, и мог бы стрелять. Думал, любимое занятие его отвлечет, но он и слушать не захотел. Сказал, что хочет тишины и покоя. Прежде он был очень активным, много часов проводил на свежем воздухе. Вставал, не поверишь, раньше меня, а я ранняя пташка. Потом же, когда все приключилось, только и делал, что спал, я его почти не видел в течение дня, поесть даже иногда не выходил. Сейчас, к счастью, все переменилось, и думаю, за это стоит благодарить тебя.
Чиркен смотрит на Сабину с теплотой и помогает ей отряхнуться от налипшей на спину невесть откуда взявшейся в декабре паутины. Девушка стоит, выпрямившись, под аккуратными похлопываниями. Щеки ее чуть окрашены в румянец, но неясно – из-за услышанной любезности или от холода.
– Я ничего не делала, – ей становится не по себе. Правильно ли скрывать от мужчины то, что происходит с его сыном? То, что он солгал о том, где провел ночь, может быть его личным делом.
И знакомство с твоей матерью тоже? – ядовито шепчет внутренний голос, заглушая сомнения. Нет, пока она не прояснит хоть что-то, ничего не станет говорить.
Чиркен рассматривает ее пару мгновений с нечитаемым выражением лица, а затем качает головой:
– Он стал выглядеть как человек, у которого наконец появилась цель, – сказанное сворачивается странным напряжением под ребрами, и Сабина сама не понимает, что заставило ее на миг испытать укол беспокойства. – Все, мы на месте.
Они выходят к большой прогалине, и девушка отвлекается от собственных неясных переживаний. Под редким опадом, нанесенным ветром, проглядывает черная земля. В дальней части стоит металлическая конструкция, состоящая из вбитых в землю металлических жердей и протянутой между ними перекладины, с которой вниз на подвесе опускаются несколько стальных круглых щитов ярко-красного цвета. Неподалеку от места, где они вышли, располагаются пара чурбаков вокруг черного пятна кострища. Ничего похожего на тот вид, который открылся ей ночью.
Чиркен сгружает ношу на один из пней и расчехляет короткое, но внушительного вида ружье.
– Это карабин Тигр. На сильном морозе из него особо не постреляешь – амортизатор промерзает. Но сейчас самое оно, – к середине дня существенно похолодало, и дыхание Чиркена, как и ее собственное, оборачивается белым паром. – Готова?
Сабина подкатывает слишком длинные рукава куртки и смотрит в сторону мишени. Она чувствует неуверенность при виде оружия, но кивает.
Мужчина, коротко улыбнувшись ее сомнению,
