от него. Но тогда пришлось бы сделать вид, что здесь нет этой девушки в зеленом наряде, которая своим присутствием превращала каждую фразу в вопрос. Просто проигнорировать ее темные круги под глазами, ее усталость и апатичную бледность. Однако она не позволила нам о себе забыть. Благоразумие заставило ее заявить:
– Одно я могу сказать вам точно. Я не буду проходить медицинскую экспертизу. Я не сумасшедшая покорно раздвигать ноги, чтобы они засунули мне во влагалище специальный аппарат. Такая экспертиза унижает больше, чем само насилие. Эти инструменты у них просто гигантские.
Своим решением она окончательно связала нам руки. Она запретила и обращаться в полицию, и рассказывать о случившемся родителям. Единственное, что нам оставалось, это взывать к Святому Духу. В чем причина такой чрезмерной осторожности? В боязни кровавой развязки. Было ясно, что Патрокл ликвидирует Алекса. Хулия отказывалась называть его преступником. Мы слушали ее доводы и ждали, что в конце концов она попросит нас простить насильника. Такого удовольствия мы ей никогда не доставили бы. Никто не мог гарантировать, что завтра Алекс не попытается повторить свой поступок.
– Сейчас меня меньше всего интересует судьба этого придурка, – сказала Хулия, – меня пугает вероятность беременности.
– Такая угроза существует? – спросила Талия.
– А как же. Я прекрасно помню, как он в меня помочился.
Я ухмыльнулся. Хулия только что обогатила глагол «мочиться» новым значением.
Я взглянул украдкой на ее живот. Хотите верьте, хотите нет, но мне показалось, что он увеличился. Готов поспорить, что она беременна, хотя ясно, что у однодневной беременности нет видимых признаков.
Телефонным звонком я разбудил Эстебана, своего друга-гинеколога. По воскресеньям он забывается беспробудным сном, поскольку за неделю устает так, что если его никто не разбудит, то он будет храпеть несколько недель, впадет в кому и умрет. Летаргия выходного дня – спасение от рожениц, готовых поднять его с кровати в пять утра. Если его не вызывают в клинику, то дети заботятся о том, чтобы разнообразить его досуг. В компании сыновей он пьет кофе, затем смотрит вместе с ними видеокассеты. Он предпочитает скучные фильмы. Эстебан единственный во всем видеоклубе выбирает посредственные ленты и отказывается от топовых. Он обзавелся этой привычкой в интересах своих пациенток. Если бы его прервали на середине фильма Хичкока ложным вызовом, то он, не задумываясь, обезглавил бы ту несчастную, что воззвала к его помощи. Если же фильм неинтересный, он благодарен всякому, кто вытащит его из дома.
– Прости, что разбудил, но мне срочно нужна твоя консультация, – объяснил я по телефону. – Посоветуй какое-нибудь средство экстренной контрацепции, чтобы принять, как только закончились шуры-муры. Двенадцати часов еще не прошло. Понятно?
– Понятно. У тебя рыльце в пушку, и ты хочешь, чтобы я его тебе почистил, – произнес он хриплым спросонья голосом.
Я услышал звук, похожий
