Некоторое время сидим молча.
– Пусть до завтра пораскинет мозгами. Не поможет, будем выбивать.
– Хозяин – барин, – легко соглашается Назар, выдыхая сигаретный дым.
– Заводи.
– Домой? Или к Елене?
Размышляю недолго.
– Домой, давай. Поздно уже.
Лена, безусловно, в любое время примет. Только сегодня нет охоты. Завтра.
Дорога проходит в расслабляющей тишине. Вроде нормально всё, но на душе как-то неспокойно. Чувствую, что все самые главные проблемы с Юлей у меня впереди.
Входя в дом, я всегда первым делом посещаю ванную. Закатав рукава по локти, тщательно мою руки. Привычка эта никак не связана с гигиеной. Отмываюсь о того, что заразнее всяких бактерий.
Машинально смотрюсь в зеркало. Зрачки расширены. Перебитые шрамами брови сдвинуты. Между ними хмурый залом.
Отрегулировав смеситель на холодную воду, несколько раз ополаскиваю лицо.
В потемках поднимаюсь на второй этаж и направляюсь в комнату девчонки. Тихо вхожу. По пути к кровати скидываю всю одежду. Принцесса продолжает спать, тихо посапывая, даже когда рядом ложусь и ладонью по плечу веду.
Притягиваю к себе. Лишь тогда вскрикивает и ладонями мне в грудь упирается.
– Ша, мурка.
Пахнет она вкусно. Уже знакомо. Медом, но не приторная эта сладость. Вероятно, с ее собственным запахом идеально сочетается. Вот ведь полнейшая глупость: подмывает носом по шее провести, в волосы уткнуться.
– Зачем ты пришел? – слышу в осипшем после сна голосе ярое негодование.
– А ты как думаешь?
– Не знаю.
– Знаешь, – протягиваю, медленно оглаживая бока девчонки. – У тебя там уже порядок? Без тампонов?
Между нами кромешная темнота, но я-то знаю, что она краснеет. Колеблется каких-то пару секунд. Вероятно, прикидывает варианты и последующее развитие событий. Кровью меня не остановишь. Я не брезгливый. Есть в этом даже какая-то особая острота. Кроме того, если мне надо, я варианты всегда найду. Юля это уже знает.
– Я на тебя обижена, – шипит сразу после утвердительного кивка. – Даже разговаривать с тобой не собираюсь.
– Можешь не разговаривать. Трусы снимай.
– Какой же ты самодовольный, грязный… Невыносимый!
Всё это тарахтит, освобождаясь от одежды. Голой затихает и зажимается, словно то, что я собираюсь с ней делать, заставляет ее цепенеть от ужаса. Не стану изворачиваться, меня это с ней почему-то вставляет. Как и то, что, стоит чуть приласкать, Юля отзывается. Возможно, контраст этот башню сносит. Может, что-то еще. В любом случае, не вижу ничего предосудительного в своем стойком желании ее трахать. Она – моя жена. Имею право.
Трясется, когда распинаю ее на кровати, заводя руки за голову. Теплая и разомлевшая – покрывается мурашками.
Склоняясь, беру в рот торчащий сосок. Втягиваю отнюдь не нежно. Хочу, чтобы потекла. Не на сухую же ее тереть.
Юля рвано
