и заплакал:
– Как тебя зовут?
– Ты же сам помнишь, как меня зовут! – в страданиях выдохнула навь.
– Назовись. Вспомни сама. И душа твоя уйдёт дожидаться мою. Назовись!
– А-а-а… Алевтина! – выдавила из себя истерзанная навь. Тут же вспорхнули с берёз души её сродников. Запели жаворонки.
Дюк понуро стоял на коленях. Смотрел куда-то мимо нави и ждал. Деву всё крутило. Тогда шагнул ближе поп и стал заупокойную молитву читать. Произнёс имя «Алевтина» – и казаки ахнули. Видеть её стали. А дева уж боле не шелохнулась. Отдала запруда утопленницу, а Дюк с попом и казаками её вырвали из лап диавольских.
Потом долго копали могилу. Погладил Дюк волосы деве, надел сам на неё крестик нательный деревянный. Отвернулся. Куда и гроза вся его, и суровость подевались! Слабый стоял, обессиленный. Не смотрел, как молодцы осинку заломали да заточили. Не смотрел, как кол в сердце загнали. Не смотрел, как вниз лицом положили в могилу прекрасную деву-утопленницу.
Логин со страхом смотрел на это отпевание. Когда поп закончил, молодцы-казаки земли навалили да крест берёзовый соорудили. Дюк гладил крест и долго не отходил. Логин озирается – никто ему не мешает, все скорбно ждут. Отошёл наконец характерник от могилы, взял Логина по-братски за плечо:
– Спасибо тебе. Без тебя я бы с ней в озере сгинул.
– А я что… – растерянно протянул Логин. Только и дело его было, что «На-а-авь!» заорать, когда дело совсем плохо было.
Дюк отвернулся от могилы и посмотрел на солнце. Смахнул слезу.
– Вот так и я буду когда-то лицом вниз лежать осинкой продырявленный. И любой характерник.
– А зачем лицом вниз?
– Тесно мы при жизни с миром адовым общаемся. Чтобы не призвал нас навий мир после смерти нашей, чтоб душа не нашла более путь в тело своё.
С корнем вырывал себя Дюк от этого места, где могила теперь его давней подруги. Молча шли до лагеря, ком поперёк горла.
В лагере Дюк засобирался:
– Антипу скажете – я вперёд поехал. А вы следом завтра езжайте, как собирались. – и бросает Логину, – Давай, не стой столпом. Собирайся. Со мной поедешь. Мне уехать надо из этих мест.
Снова голос властью пропитался, крепостью. Собрал Логин все силы, что остались, возьми да и громогласно возрази ему:
– Не поеду я с тобой, глубоко уважаемый казак Дюк!
Поп обернулся. Феодор поперхнулся. Казаки застыли. Все, кто был рядом, уставились на Логина, словно он дичь какую сморозил.
– Ты её изловил, я беру тебя в ученики. Ты же хотел к казакам.
– Нет. Не хочу я. И это… лицом вниз, и с колом осиновым – тоже потом не хочу. В общем, спасибо вам за всё. Пошёл я домой.
И пошёл. Хворостины от бати получил, объятий горячих от матери. Выучился. Сам попом стал. А как купаться в воду лезет – так теперь крестится горячо, словно в последний путь собирается. Помнит своё приключеньице, да никому
