другой его пожитки принёс, рядом ставит. Другой покрывало накидывает. Третий ещё что-то делает, вокруг копается.
– А я где? – проглотив отвар, выдохнул Логин.
– В алачюче, в казачьем лагере, – сел напротив него наполовину седой человек.
– О, так я к вам и шёл, – обрадовался Логин и стал вставать, стаскивая с себя покрывало.
– Лежи-лежи, – приказал этот седой, да так властно, что попробуй, поперечь. – Вот отдохнёшь, тогда и решим, что с тобой делать. Просто мамке с папкой отправить, или высечь попервой.
– Так я к вам шёл! – брыкнулся было Логин. – Я до казачьего лагеря и хотел, а вы вон как управно меня и перехватили!
– Ха, перехватили, да уж! – зычно гоготнул казак. – Еле у нави вырвали. Ты уж почти пропал. И ладно если б просто богу душу отдал, а то ведь заложным бы стал, и так неупокоённым бы и шатался по округе.
Так жутко стало Логину, так муторно, что аж голова закружилась. Он потёр виски и со стоном откинулся на своё лежбище.
– Э, малец, да ты совсем хилый. И чего тебе от нашего племени надобно было?
– Я к вам хочу! Я грамоту знаю, и книги читать, и писать могу! – разом выпалил Логин, когда увидел, как изогнулись губы в насмешке у этого полуседого. – Да нет, я правда могу! И по хозяйству я тоже могу. И ещё я шорное дело знаю, сбрую там коню починить или ремешок справить. Я с пользой буду!
– Шорное дело – это хорошо. Грамота тоже дело уважительное. За такие умения можно и прокормить тебя. Да уж больно гневается наш атаман на то, что ты с навью связался.
– Я не вязался! Вот те крест, отец, я не знал, что она навь! Смотрю – девица стоит на берегу. Девица как девица. Кто ж её знал, что она тварь нечистая, не от божьего мира!
– Как это – «она навь»? Ты, выходит, видел эту навь, что тебя в озеро утащить пыталась?
– Ну да. Я в воду полез. А на том берегу – она стоит, волосы распустила, одета… Да почти по-срамному одета, в рубахе одной. И говорит мне, мол, что это я в Семик искупнуться задумал.
– И говорит с тобой навь? – поползли у казака брови вверх. Думал он уходить, а тут стоит, расспрашивает. И главное, передумал уже, кажись, хворостиной Логина отходить и к мамке с папкой выслать.
– Ну да. Я ей и отвечал. Простая дева. Откуда было мне знать, что она навь. Я пока не увидел, что она в воде не отражается, даже и не понял.
– В воде не отражается? – казак переглянулся с теми, что Логина врачевали. Умолк странно. Постоял, помялся. Потом вышел из алачючи. Так Логин и не понял, к добру это или нет.
Всё бы ничего, да те врачеватели, что остались с ним, словно чурались его теперь. Будто хворь на нём какая заразная. То и дело расспрашивал он:
– А как вашего атамана звать? А как зовут того казака, с кем я говорил? А кто такой Дюк?
Всё отвечали они: не твоего ума это. Выхаживали и кормили исправно, но особо с ним не заговаривали. И из алачючи не пускали. Так было
