что кто-то в мужском обличье мчится на неё с проблесковым маячком и включённой сиреной: то ли Богом ниспосланный, то ли дьяволом-искусителем завербованный – поди, разберись. Вот и мучается бедное существо в своём выборе…
И в этом плане, казалось бы, Татьяне Серебряковой поначалу повезло, поскольку судьба оградила её от подобного рода метаний. Ведь практически всю юность её неизменно сопровождал сосед по городскому двору – Дима Озеров. И он был не просто попутчиком, а надёжным другом в пути от дома до детского сада, от детского сада – до школы, от школы – до университета. Причём, к соседу, как к верному товарищу, долгое время относилась именно она. Зато Дмитрий всегда видел в ней будущую жену.
К двадцати годам Озеров превратился в высокого, стройного и красивого парня, по которому вздыхали десятки сокурсниц экономического факультета. Его одобряла мать Татьяны. Она прочила, что Дима далеко пойдёт, а дочка будет за ним как у Христа за пазухой. Тем более что отец потенциального жениха был одним из руководителей авиационного завода. Да и сама Татьяна мало-помалу свыклась с ровесником из детства: он ей нравился, был хорош как человек, хотя и не хватало в нём некой дерзновенности, героизма, искры божьей.
Постепенно дружба перерастала в нечто большее. Дело шло к свадьбе. Основательный студент-экономист, при союзнической поддержке родителей обоих семейств и уступке колеблющейся Татьяны, с энтузиазмом готовился к сватовству и помолвке. И тут…
…И тут объявился несносный Подлужный. Утверждать, что Татьяну сей ниспровергатель авторитетов не впечатлил, означало бы врать себе самой. Как раз, впечатлил. Но не обаял. Тяготение Подлужного было столь же противоречивым, как и два полюса магнита. Будучи невысоким, он умел неподражаемо и захватывающе уводить слушателей в «заоблачные выси». Настораживающая оригинальность и непривычность суждений уживалась в нём с неожиданно добрыми и бескорыстными поступками. Даже его ясно-зелёные глаза, непривычно контрастируя, горели на фоне румяно-смуглых щёк и тёмных волос. Соответственно этому Татьяну натура Алексея одновременно привлекала и отталкивала. Импонировала и раздражала. Интриговала и внушала опасность.
Именно такие несовместимые чувства разом овладели профессорской дочкой, когда она впервые увидела Подлужного на трибуне. «Да-а-а… Этот парень – не натасканная циркачом Дуровым болонка, как прочие, – подумалось ей. – Это дерзкий котище, который гуляет сам по себе. И, по-моему, он всерьёз рассчитывает изменить окружающий мир по своему лекалу. Одарённый. Веры в собственные силы – хоть отбавляй. Прости, милый папочка, но мозгами он, быть может, даже тебя превзойдёт. Конечно, пока это диковатое животное – не маститый партбосс и не заезжая знаменитость, но потенциал-то у него огромный. Жаль, что моментами от него отдаёт провинциализмом и неотёсанностью. Однако ж, при цивильной светской женщине он вполне может стать, что называется, «комильфо»44.
В
