А разлюбезный развитой социализм даже туалетную бумагу в дефицит превратил. Так теперь что? Из-за некоторых недоумков мы как папуасы без подтирки будем жить? Пейте, пейте «Рымникское», господа-товарищи, – символически обвёл он поднятым бокалом застолье. – Пейте и в ус не дуйте. И ты, Танечка, пей, – ободряюще ухмыльнулся он невольной компаньонке.
– А я сказал, что мы в спекулянтском пойле не нуждаемся! – повысил голос на Оборотова Алексей. – И ты моей жене не указ.
– Да ты сам-то кто такой? – выпучил хваткий ловкач на Подлужного наглые навыкате глаза. – Танечкой даже Людмила Михайловна не помыкает…
– Я её муж, – заиграл желваками на скулах Алексей. – А муж и жена – одна сторона.
И под всеобщее оцепенение он эффектно вылил вино из фужера растерявшейся молодой жены в раковину. Ей-богу, городничий из гоголевского «Ревизора» со всей кликой выглядел менее оторопело, нежели разговевшиеся было свояки.
– А, я понял, – проняло Оборотова, который только-только познакомился с Подлужным. – Ты же этот… юристик недоделанный! Павлик Морозов! Ну, беги, беги, закладывай нас с тётей Людой лягавым! Продавай за тридцать серебряников!
На кухню повторно наползла предгрозовая атмосфера тишины. Алексей встал, скрипнув стулом, и вслух размеренно сосчитал до трёх. Тем самым он демонстрировал, что контролирует себя и пребывает в здравом памяти и рассудке. Закончив счёт, Подлужный элегантным жестом изобразил, что он поправляет узел воображаемого галстука у себя на шее. «Подтянув галстук», он хладнокровно закатил увесистую оплеуху мордастому Оборотову, прервав чавканье проныры.
– Ах, ты!… Ах, ты, падла! – давясь не дожеванным пельменем, уже не выбирал парламентских выражений Анатолий, вскакивая на ноги и сгребая животом скатерть и посуду. – Ща я тебе скулу-то набок сверну, охвосток поросячий!
– Да я тебе вперёд сверну, спекулянт недобитый! – в пику тому выкрикнул «незаконченный юристик».
Перегнувшись через стол, они ухватили за грудки друг дружку. Теперь уже заохала, заахала и запричитала вся родня, растаскивая драчунов. Всей гурьбой они кое-как разняли задир.
– Я ничуть Анатолия не одобряю, – поправляя на себе платье, тяжело дыша, проговорила хозяйка. – Только мордобоя в нашем доме испокон веков не было. И не будет. Я попрошу тебя, Алексей, извиниться за своё поведение.
– Так оно, – в унисон ей откликнулся Владимир Арсентьевич, изменяя традиционному нейтралитету. – Ты… играй-играй, а рукам воли не давай.
– Постыдился бы! Ещё в университете учится! Юристы – они все такие! С ними связываться, что плевать против ветра!
Это сплочённо поддержали хозяев жилища гости в лице Ирины Михайловны, а также её мужа и снохи.
– Кха, кха…, – откашлялся Анатолий, выжидающе оправляя разорванную рубаху.
– Я? Извиняться перед этим… типом?! – возмутился Подлужный. – Да ни за что! Сам напросился. Перед остальными
