достанется со временем её дорогому брату Жоржу. Что для неё лично значила потеря состояния? Ведь у неё скоро будет покровитель надежный и любящий! Она не дорожила роскошью, среди которой жила до сих пор. К тому же ей казалось, что после ужасных страданий, пережитых за эту неделю, для неё уже не может быть в жизни ни радостей, ни удовольствий. Она мечтала только о тихой и скромной жизни с тем, кого выбрало её сердце.
Когда она сделала все, что только было в человеческих силах, для спасения чести своего отца и видела, что разорение неизбежно, она решилась продать дом со всей обстановкой в улице Офемон, чтобы ни минуты лишней не пользоваться имуществом, которое отныне принадлежите кредиторам её отца.
XVI
Жанна планировала отыскать небольшую квартирку и жить там с маленьким Жоржем до самой своей свадьбы.
За все пять дней этих мучительных хлопот. Рауль де Вивероль был у неё только два раза, но не застал ее. Она уходила, поскольку могла навестить Жоржа только утром, и только на несколько минут.
Ей хотелось видеть только своего жениха и своего брата. На этих двух существах сосредоточивались для неё теперь все привязанности в мире. Вот почему она очень обрадовалась, когда вечером, по окончании её утомительных переговоров с деловыми людьми, Франсуа доложил ей, что госпожа де Вивероль ждет ее в гостиной.
Она была уверена, что и Рауль тоже здесь. Но каково же было её удивление, когда рядом с графиней она увидала своего брата.
Её первой мыслью было, что Жорж не здоров и что поэтому его привезли домой.
И вот, прежде чем поцеловать мальчика и поздороваться с госпожой де Вивероль, Жанна с волнением воскликнула:
– Жорж, ты не болен?
– Нет, милая, – отвечал он.
Он встал и обнял ее крепче обычного.
– Мне страшно, – сказала Жанна, взглянув на госпожу де Вивероль и как бы прося у нее объяснений. – Я не рассчитывала видеть тебя…
Ее поразил серьезный вид мальчика и она увидала, что глаза у него заплаканы.
– Жанна, – сказал он таким серьезным тоном, что она вздрогнула, – отчего ты мне не сказала, что наш папа умер.
– Сударыня! – вскричала Жанна с печалью в голосе. – Зачем вы ему сообщили?
– Это не я, мадмуазель, – с удивлением возразила госпожа де Вивероль, – я не понимаю, как он узнал…
Действительно, никто не говорил Жоржу о постигшем его несчастии, и госпожа де Вивероль изумилась, как он об этом узнал…
Но за последние дни так часто говорилось о господине Ласеда и его дочери, что нечаянно вырвавшееся слово могло объяснить ребенку печальную истину.
Однако у него достало храбрости и гордости затаить свою грусть перед этими людьми, чужими ему, и только ночью он предавался своему горю, рыдал и орошал слезами подушку.
