окно слабо пропускало дневной свет, который летом терялся в густой зелени растущих напротив деревьев, а зимой стремительно таял, ускользая за угол дома и перебираясь к окнам комнат. К кухне прилепился туалет с до неприличия скромной ванной, втиснутой туда вопреки всем законам физики. Новенький стройный холодильник системы «Бирюса», сменивший своего пузатого, громко ворчавшего предшественника, мирно делил коридорный угол, прижимающийся к кухне, со старенькой, но безупречно работающей стиральной машиной «Ока-7». Эту машину, обветшалого цвета, то ли голубого, то ли бирюзового, Веня помнил с самого раннего детства. На ней стирала ещё его мама, а теперь, не зная хлопот, стирает и Мариша. Несмотря на то, что при работе машина утробно гудела, избавляться от неё не собирались – на недавно выпущенные народ жаловался, мол, то тут потечёт, то там забарахлит, а эта… От добра добра не ищут.
***
К четырём стали собираться гости. Первыми пришли соседи: Ульрих Рудольфович и его жена – тётя Саша. По обыкновению – со свежеиспечёнными пирогами. Потом в коридор вплыла Ларсон, важно неся свои неудержимо нарастающие килограммы и запрещающая называть себя Ларисой, Ларой или, что ещё хуже, – Ларочкой, а следом за ней, в одни двери, подоспел и Тимофей с женой Катей. Вручив сумку с салатами хозяину, Тимофей с порога закричал:
– А где моя Пуговка?
С криком «я здесь!» из комнаты выбежала, протирая сонные глазёнки, счастливая Валюшка, и Тима подхватил её, закружил по коридору и крепко прижал к себе.
– Когда сами-то уже решитесь? – крепко пожимая руку товарища, словно они не виделись лет десять, спросил Веня.
– Нам и твоих девчонок хватает, а мы пока для себя поживём. Правда, Катюш? – эмоции переполняли Тимофея каждый раз при виде девчушек счастливой супружеской пары, и он не замечал мечтательного взгляда стройной, что твоя берёза под окном, Катерины. – А где малышня-карандашня?
– Она с тёть Сашей. Давайте проходите уже, – чуть подгонял Вениамин вошедших приятным баском. Он был на полголовы выше своего закадычного друга и выглядел очень внушительно. Марине, выглянувшей в коридор, вдруг показалось, что он вырос из этой квартиры и из этого старого дома. Сейчас он был словно герой из другого мира, случайным образом попавший сюда. Мысль Марину с одной стороны позабавила, а с другой немного напугала. «Да, ожидание нового жилья делает меня мнительной», – подумала она, забирая у соседки Верочку.
Все расселись за круглым, ещё довоенным столом с массивными рельефными ножками и внушительной столешницей. Притягивал взоры главный атрибут дома Лаваневских – натёртый до блеска самовар, высившийся над напоминавшим ромашковое поле столом: по бледно-зелёной скатерти рассыпались усеянные цветами блюдца, чашки, тарелки. Всё до безупречности белое. Самовар щеголял своим носиком, словно приглашал каждого в царство
