себя Евгений». Но чем дольше он прислушивался к этим звукам, тем меньше ему верилось в свою догадку. Звуки становились все громче, все отчетливее и страшнее.
– Эй! – напугал его чей-то голос.
Он обернулся и увидел старика в кепке, клетчатой рубашке без рукавов поверх другой – с рукавами, подвернутых джинсах и сношенных грязных кроссовках. В одной руке у него была плетеная авоська советских времен, в другой – трость.
– Тебе чего? Здесь находиться нельзя. Там, – указал тростью на дверь в подвал, – мертвец лежит! Морг там!
Старик явно хотел напугать, и было видно его удивление, когда Евгений, ничего не ответив, взглянул на дверь, покивал головой и равнодушно, еле слышно произнес:
– Этот мертвец – моя мать…
– Да что ты…? – уже с радостью произнес старик. – Сын Елены?
Евгений даже вздрогнул и подошел к старику.
– Вы знали мою мать?
– А как же… Ее здесь все знали… Первой красавицей слыла… А ты, выходит, сын ее? – старик пристально разглядел высокого, хорошо сложенного молодого человека. – Нет, не похож…
Евгений достал пачку сигарет, предложил старику, но тот гордо отказался, сказал, что бросил эту гадость и посоветовал тоже бросить. Евгений пообещал.
– Значит, сын говоришь, – будто сам с собой разговаривал старик, – выходит, что так… Да… конечно так… А кому она еще теперь нужна будет? Проститься значит приехал?
– Проститься… – ответил Евгений, и как будто его кто-то за язык потянул, – простится, – говорит, – и познакомиться…
– Да-да, понимаю… – как-то неуверенно поддержал старик и отвернулся, делая вид, что кого-то высматривает.
В этих его словах, в фальшивых движениях чувствовались растерянность и смущение. Обычно так поступают люди, не умеющие врать. Проронив необдуманное слово, они пытаются исправить положение, суетятся, претворяются, и так у них это все неловко получается, все так видно… Не заметить этого было невозможно, и Евгений решил спросить прямо.
– Вы знали моего отца?
Видно было, что вопрос этот застал старика врасплох. От удивления он приоткрыл рот, и казалось, даже подпрыгнул. Потом потоптался на месте, снова обернулся, поглядел по сторонам. Осматривался он так, будто хотел убедиться, нет ли свидетелей их разговора, будто вопрос этот касался какой-то страшной тайны.
– Я тут, сынок, всю свою жизнь прожил, – поднял перед собой авоську, хихикнул, – вот видишь, по сей день на довольствии стою. Поваром сорок лет здесь, на одном месте, отбарабанил.
– Да, сорок лет – это, считай, жизнь… – поддержал Евгений старика перед тем, как снова загнать его в угол. – Значит, вы знаете, кто мой отец, да и многое другое, скорее всего, знаете?
– Ты сам-то кем будешь? – будто не слыша его, спокойно спросил старик.
– Да, как вам сказать…
