окликнуть клирика.
Скелла непонимающе уставилась на него. Безымянный потащил ее назад, но клирику, казалось, не было до них никакого дела. Он просто скользнул по ним равнодушным взглядом, не задержавшись ни на миг. Безымянный задумался.
– Освильярд! – позвал он. – Разве ты не узнаешь своего старого друга Цаламона? Где это мы?
Освильярд оставил без внимания этот клич, продолжая свой неспешный путь.
– Идем за ним, – решил Безымянный. – Куда-нибудь он нас да выведет.
И они пошли за ним, благо, он кажется точно знал, куда идет, и ни секунды в этом не сомневался. Вскоре они обнаружили, что маленький священник не единственный паломник в это странное место. По одному, по двое, по трое, иногда целыми группами появлялись новые люди; лес становился тем оживленнее, чем ближе они подходили к какой-то неведомой цели. Обычные горожане, стражники, торговцы, иноземцы в тюрбанах, клирики, грязные нищие, пышные аристократы – все они чинно шествовали между деревьев, и, как и Освильярд, не обращали ни на что пристального внимания.
Обычно до нелепости дружелюбная Скелла теперь боязливо жалась к Безымянному. Толпа становилась все гуще. Впереди молчаливого воинства, как его негласный лидер, шел человек в мантии, расшитой звездами. Он вздымал вверх правую руку, и кончики пальцев горели ярким пламенем. На секунду, словно вспомнив о чем-то, он оглянулся, и Безымянный увидел острый, крючконосый профиль и величественную седую бороду.
– Карасик! – вдруг заверещала Скелла. – Дедушка, смотри, это же Карасик!
Верно, среди прочих, в чистой сорочке, с аккуратно расчесанными льняными кудрями, держа в руке можжевеловую ветку, шел Карасик. Как будто работал на похоронах, только на этот раз он не лил фальшивые слезы, а наоборот, имел вид очень сосредоточенный.
Скелла подбежала к брату и обняла его с такой силой, что он едва не потерял равновесие.
– Карасик, ты тоже здесь! Мы уж думали, что заблудились! Или ты тоже заблудился? Ну ничего, вместе выберемся, ты, главное, не отставай! И сорочку такую красивую зачем в этот грязный лес надел? Я же потом и стирай! Ох, Карасик, этот лес ну просто ерунда какая-то, ничего в нем хорошего нет, ни цветов, ни бурундуков каких. Только бы выбраться отсюда, да? Карасик, Карасик, как вернемся домой, я тебе твой любимый суп с клецками сварю, обещаю! Карасик, да что это со мной за глупости? Какая нелепость! Почему я плачу? Не понимаю…,– Скелла тараторила без умолку и смеялась, а по щекам ее текли слёзы, слёзы…
Карасик мягко улыбнулся сестре и дотронулся до ее лица неожиданно нежными пальцами. Кивнул ей и снова присоединился к процессии. Скелла шла рядом, весело болтая и вытирая рукавом непонятные слёзы; в воздухе кружились снежинки пепла, и ее лицо скоро приобрело воинственную черную раскраску. Безымянный, который становился все мрачнее и мрачнее, шел следом.
Наконец угольно-черные древесные стволы расступились, мрак над головой растаял, и Безымянный увидел цель их молчаливого
