стояла на берегу и молча смотрела, как ее брат погружается в воду, как кудри его темнеют от нее, расплываются по поверхности липовым цветом, и – исчезают.
– Да, я знаю, – наконец мечтательно сказала она. – Мой брат – великий путешественник.
***
По мнению Безымянного им со Скеллой надо было добраться до башни, но сделать это, не касаясь ни в коем случае кровавой воды. Задача была трудной, если не сказать – невыполнимой. На берегу лежало брошенное кем-то весло, но прилагаемой к нему лодки он нигде не нашел. Безымянный сел на землю около неподвижной Скеллы, с бесполезным веслом в руках, и крепко задумался. Мимо них проходили и проходили молчаливые ныряльщики, и не было конца этому потоку.
Он вдруг почувствовал вес всех лет, прожитых Цаламоном. Кряхтя, опираясь на весло он встал и подошел к кромке воды. Осторожно тронул ее веслом и тут же отдернул его в сторону, почувствовав невероятной силы тягу. Выругался. Огляделся по сторонам. Начал медленно обходить деревья, растущие ближе всего к воде, обращая внимание на самые высокие. Наконец он остановился.
Это дерево уже дало опасный крен в сторону озера, его старые корни наполовину вылезли из земли. Безымянный утопил между ними весло, уперся в него плечами и ладонями, навалился. Как ни странно, хлипкое на вид весло выдержало. Орудуя им, как рычагом, Безымянный расшатал мертвое дерево, как гнилой зуб и, в итоге, повалил его. Со старческим скрипом ствол накренился, заломился, и рухнул вниз, грохнув со всей силы своей верхушкой по берегу одинокого острова. Люди в воде даже не оглянулись.
– Скелла! – закричал Безымянный, вытирая пот с лица. – Нам надо пройти еще немного.
Девочка подошла к нему, с любопытством осмотрела импровизированный мост и вынесла заключение, что он не совсем надежен.
– Знаю. Но другого у нас нет.
Уговорив девочку забраться к нему на закорки, Безымянный ступил на древесный ствол, и тут же чуть не сорвался с него, удержавшись лишь чудом. Скелла испуганно пискнула.
– Басыркан меня забери, – прохрипел Безымянный. – Но ничего, ничего… Потихоньку…
Шаг за шагом, нащупывая ногой каждый сучок, каждую морщинку коры, обливаясь потом, он двигался вперед. По обе стороны от него из воды поднимались торсы, плечи, головы, макушки, уходящих навсегда. Отражение Безымянного и Скеллы в красной воде дрожало и рябилось, он старался не смотреть на него, потому что это вызывало сильное головокружение.
Он так и не понял, как они очутились на берегу острова; еще несколько шагов, уже на твердой земле, он прошел, балансируя, как акробат. Наконец он отпустил Скеллу, и сам тяжело опустился на землю. Ноги ходили ходуном.
– Дедушка, посмотри!
Безымянный поднял тяжелую голову. Девочка стояла около входа в башню, черного прохладного зева с осыпавшимися до колен статуями по бокам, с аркой из темно-зеленого плюща.
– Идем.
Безымянный с трудом поднялся
