что Стефания годится для него гораздо лучше? – сверкнул глазами из-под косматых бровей Дульсан. – Стефан был бы номинальным главой дома, а сестра – его первым советником, и все приличия были бы соблюдены, а дело мое – росло и крепло. Но Освильярд все испортил, не удержался от удара в спину, даже на пороге смерти…
– Кажется, у вашего сына достаточно религиозной страсти для его новых обязанностей.
– Вы ничего не понимаете, лекарь, – фыркнул Дульсан. – И вы ничего не знаете о моем сыне. Хотите я расскажу о нем? Почему он не годится для сана, да еще такого высокого?
– Будьте любезны.
– Он корит сестру, если она смеется во время трапезы. По всему поместью он прячет записочки с молитвами и святыми изречениями, и мы все время натыкаемся на них. Я приказал относить их мне, и у меня уже скопился целый сундук, огромный сундук, господин Орф. Иногда, по его словам, он впадает в божественный транс, и не принимает после этого ванну месяцами, весь покрывается грязью и паразитами. Это не религиозная страсть, господин Орф, это что-то другое. Эти наклонности только усугубятся в его новом положении… с его новой властью. И куда они приведут моего мальчика? – закончил Дульсан с неожиданной горечью в голосе.
Его лицо набрякло и потемнело. Знакомым жестом он ухватил пальцами свою рысью бровь и стал накручивать волосы на палец. Мартейн благоразумно решил оставить лорда наедине с его мыслями, тем более, он увидел знакомую фигуру в совином шлеме, прислонившуюся к одной из колонн ротонды.
– Как вы сюда попали? – полюбопытствовал лекарь, подойдя к Илае Горгон. – Я думал, изолятор хорошо охраняется.
– То есть вы с чистой совестью уже зовете Собор изолятором? Прагматично, нечего сказать, – Илая не обратила внимания на его вопрос.
– Неважно. Я как раз вас искал, как собирателя местного фольклора. Что вам известно о Басыркане и об убийствах лет двадцать назад?
– Не так уж много. Басыркан – это такой собирательный образ страхов Бороски, страхов тьмы, Подземелья, криков ночных птиц и, конечно, смерти. Кто-то считает его мстительным духом или обезумевшим людоедом, проклятым вечным голодом, кто-то – оборотнем, получившим дары Бо-Йелуда. Об убийствах мне известно и того меньше, я тогда еще не жила здесь.
– Что за дары Бо-Йелуда?
– Бог зверей и растений, Бо-Йелуд. Реликтовый культ, существовал в этих краях до прихода религии Близнецов. По легенде, давным-давно многие отвернулись от его в пользу какой-то религии с Севера, и вспомнили о своем старом боге только тогда, когда армии драконов под предводительством Вокил громили их город. Тогда они взмолились ему, чтобы он дал им силы отразить нападение. И бог снизошел до их просьб со всей мстительной жестокостью, предатели были вознаграждены звериными чертами и звериной мощью. Они потеряли свою человечность навсегда.
– А когда вы переехали в Бороску? – поменял тему лекарь.
– Тс-с, сейчас начнется, – Илая показала куда-то вверх.
