мужчины.
– Кажется, у Марк Твена есть такое выражение: «30 лет – это старость молодости, а 40 лет – это молодость старости».
– Я не на много старше вас – мне сорок два.
– По вашему лицу трудно определить возраст, но мне показалось, что вы значительно моложе.
– У вас есть семья… – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.
– В общем-то, да. Скорее всего, была.
– Вы заботитесь о ней?
– Заботился. Высылал иногда деньги.
– Ваша жена поёт?
Я вздрогнул.
– Нет… она работает в общеобразовательной школе. Учителем пения. А как вы знаете, что она… – я не договорил.
– Просто я знаю о вас больше, чем вы думаете. Однажды мне посчастливилось присутствовать на её дебюте. Это было давно, лет 15 или 16 тому назад, в ресторане «Волго-Дон» в Ростове-на-Дону. Тогда я предрёк ей большое будущее.
– Кажется, я что-то припоминаю…
– Помнится, вы играли тогда «Звёздную пыль» Кармайкла. Вам нравится эта вещь?
– Я считаю, что это лучше, что придумало человечество за последние сто лет.
– Да, я согласен с вами. Прекраснейшая мелодия в обрамлении совершеннейшей гармонии. Мне понравилась ваша игра. Пожалуй, это лучшее, что было тогда в предновогоднюю ночь.
– Позвольте не согласиться с вами. Там были музыканты на три головы выше меня, и играли они, как боги. Я против них был тогда просто мальчишка.
– Вы и сейчас чувствуете себя мальчишкой?
– Я чувствую только одно: музыканта из меня не вышло. Очень жалею, что не пошёл в управдомы.
– У вашей жены кажется скоро день рождения?
– Да… послезавтра. Вам об этом, наверное, сказал Хусейн?
– Неважно. Вы хотели бы её поздравить?
– Да, очень.
– Я мог бы сделать это от вашего имени.
– Что вы этим хотите сказать?
– Ну, например, послать ей немного денег.
Я молча поднял на него глаза, не зная, что ответить ему.
– В счёт обещанной платы за ваш труд, – продолжил он.
Я пожал плечами.
– Я не знаю, как всё это будет выглядеть…
– Это не должно вас беспокоить. Заполните открытку почтового перевода и передайте её через Хусейна. Сумму перевода я проставлю сам.
– Я буду очень благодарен вам…
В это время пришёл Хусейн. В руках у него был небольшой круглый поднос из блестящего металла, на котором красовалась бутылка коньяка, тарелка с мелко нарезанной красной рыбой, почему-то всего одна рюмка и стакан с салфетками из такого же металла, как и поднос. Всё это он поставил на стол, слегка поклонился, почти как дипломированный официант в приличном ресторане и отступил на шаг, ожидая указаний. Леон сказал ему что-то на своём языке, и тот удалился.
– Почему вас зовут Леон? Это, скорей всего, армянское имя.
– Это имя я получил,
