да и в коридоре было как-то шумно и неспокойно. Звуки эти, несомненно, были фронтовой канонадой, и я посмотрел на Дремова:
– Что такое, Володь?
– Не знаю я! Или что-то случилось, или одно из двух. Сходи, Витек, на коридор и разузнай там. Что за шум такой. Отчего так славяне забеспокоились?
Когда я вылез из конуры, то коридор напоминал растревоженный улей. Люди суетливо сновали туда-сюда без всякой видимой цели. Я попытался остановить санитарку и узнать, отчего такой переполох, но она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи, и побежала дальше.
Наконец, я заметил одного человека, который вел себя совершенно спокойно на фоне остальных. Это был раненый с перебинтованными головой и рукой. Он стоял и спокойно курил козью ножку, не обращая никакого внимания на суету вокруг себя. Вот к нему-то я и поковылял, старательно уворачиваясь от спешащих людей. Он тоже меня приметил и с интересом наблюдал, удастся мне устоять на ногах, или нет?.Но добрался я до него благополучно:
– Здорово, земляк! Что случилось-то? Чего они зашуршали, как тараканы?
– Да говорят, немцы в наступление пошли.
– Ну и что? Пошли и пошли, что здесь такого, война ведь!
– В том-то и дело, что оборону вроде бы прорвали, и шпарят сюда немцы без всякого сопротивления. Но это только так говорят, у страха глаза велики. Я, лично, в это не верю. Это же не июнь-месяц, уже научились немцу по соплям давать. Сам-то как думаешь, браток?
– Я тоже так думаю, что не должны наши отступать без сопротивления.
Он глубоко затянулся и удовлетворенно произнес:
– Вот видишь, не один я такой. Да и эти сейчас успокоятся, надоест им метаться, как крысам в клетке. А вот и доктор!
Действительно, на площадке между первым и вторым этажами появился начальник госпиталя и неожиданно громким и твердым голосом сообщил:
– Товарищи! Я прошу вас не поддаваться панике. Это верно, на передовой идет тяжелый и кровопролитный бой. Но это же война, товарищи! Поэтому попрошу всех успокоиться. Нет, не прошу, а приказываю! За неисполнение приказа в военное время – под трибунал! Без всяких разговоров! И вот еще что, сегодня вечером подойдет санитарный поезд, будем эвакуироваться. Всем разойтись!
После выступления военврача народ начал успокаиваться, а мой собеседник докурил свою самокрутку и сказал:
– Ну вот видишь, браток. Все в порядке, доктора здесь уважают и слушаются.
Потом поднял вверх указательный палец и солидно добавил:
– Потому что, человек! Ну ладно, браток, выздоравливай, может еще и встретимся в поезде.
Он развернулся и ушел, а я похромал к себе. Володька там уже заждался, наверное. Когда я вошел, он сидел на койке, и я даже удивился:
– О, у тебя прогресс, сидишь уже!
– Ладно, все это потом. Что разузнал-то? Вроде бы
