и ладненько! Можете выходить на свежий воздух, скоро транспорт начнут подавать. Удачи!
Мы попрощались, и он ушел. А мне пришла в голову одна интересная мысль:
– Послушай, Дремов, а ведь ты скоро полковником станешь!
– С чего ты взял? До полковника мне еще, как до луны.
– А вот смотри! Пистолет у тебя полковничий, трость полковничья. Не к добру это!
– Ладно, не скалься. Давай лучше попробуем ходить.
Он медленно поднялся, опираясь на трость. Я видел, как мелко-мелко дрожала его рука, державшая полковничий костылек. На лице выступили крупные капли пота, но Дремов продолжал стоять, уставившись в одну точку на стене. Все это происходило молча, не до разговоров было. Через некоторое время старлей прошептал:
– Давай попробуем, Витек.
Я «подошел», и он оперся на мое здоровое плечо. Мы немного постояли, привыкая, а потом я шумно выдохнул:
– Вперед, товарищи командиры.
Да, это надо было видеть! Мы ползли, как громадная каракатица, двигая вразнобой всеми своими конечностями. Вот тут-то я и услышал знакомый голос:
– Эй, браток! Не спеши, а то успеешь!
Нас догнал мой давешний знакомец, одет он был в форму пехотного старшины. Он подставил свое плечо Дремову, и они пошли вперед. У них получалось гораздо лучше, да и я почувствовал себя увереннее и старался не отставать от них. Пока что это мне удавалось. А на школьном дворе уже вовсю кипела работа. Непрерывно подъезжали и отъезжали грузовики и конские повозки, увозя тяжелораненых на вокзал, а по дороге тянулась вереница людей, идущих пешком. Вероятно те, кто мог ходить, решили добраться до санитарного поезда своим ходом. А фронтовая канонада доносилась все ближе и ближе. Старшина прислушался и сказал:
– Километров пятьдесят отсюда. Скоро немчура может и здесь появиться. Ну что, похромали дальше?
Только мы собрались идти, как во дворе появилась «эмка». Легковушка подкатила к самому крыльцу, из дверей школы вышел особист с двумя автоматчиками, они уселись в машину и укатили. Старшина плюнул себе под ноги и пробурчал что-то нечленораздельное. Мы с Дремовым переглянулись. Да, фрукт этот энкаведешный особой симпатии у раненых не вызывал. Мы потихоньку пошли вперед, но через некоторое время старшина не выдержал:
– Надо же, сволочь какая, хуже Гитлера!
– А ты чего, старшина, с Гитлером на короткой ноге, что ли?
– Да ну его! Это же я так! Еще и трибуналом грозился. Теперь вот на вокзал покатил, и в поезде покоя не даст, поганец!
Он внезапно остановился и угрюмо посмотрел на нас:
– Ребята, а вы того…?
– Не боись, старшина! Все мы здесь такие, одним миром мазаны. Пошли дальше!
Немного погодя Дремов спросил:
– Давно воюешь, старшина?
– Два месяца уже, по мобилизации призвали.
– А ранения где получил?
– Там и получил, на передовой.
– А особист чего пристал?
– Самострел
