Понимаю, понимаю – техника в руках дикаря. На морях же – совершенно иное дело. Здесь каждое ругательство эстетично, а терминология сродни латыни, не при моряках-голландцах будет она помянута.
Вот вслушайтесь, например, в такую фразу: «кэп натянет тебя через ахтерпик на жвакогалс»[15]. Чувствуете, как морская душа немедленно устремляется в полёт? Туда, где чайка по имени Джи Эл колбасит косым крылом небритые облака над нейтральными водами. Или, скажем, не столь радикальное, но жутко вежливое обращение: «командир на канифас-блок[16] тебя вызывает»? Песня!
В бригаде у нас было шесть лодок, буксир, два катера-тральщика, плавбаза и ещё какая-то мутотень не совсем бесполезная. О ней вспоминать не стоит, ибо мутотени мутотенево. Плавбаза, напротив – самое любимое место в морях. Там можно по палубе погулять, только курить в специально отведённых местах, (как сейчас на улицах просвещённой Европы), а то соляра вспыхнуть может. Плавбаза – нечто среднее между гостиницей и танкером. На плавбазе тебя только языком наказать могут за твоё разгильдяйство и неправильное несение службы. Или внеочередной вахтой. Но последним средством отцы-командиры особо не злоупотребляли, понимая, что в случае выступления в поход по тревоге команда должна быть выспавшейся и отдохнувшей, иначе – полный пердюмонокль получится вместо боеготовности.
Так что, если под ногами земли не наблюдается, а одни только качающиеся палубные надстройки, то не наказание тебе вытанцовывается, чистой воды профанация. Лафа, а не жизнь. Но это до поры, поскольку прибытие в порт обязательно грозило посещением «губы» за старые грешки, которые скирдовал в своём поминальнике неутомимый старпом.
То, что для береговых – «губа», у нас называлось гауптвиллой. Так его, это заведение, величали, как мне представляется, поскольку при входе в бухту здание гарнизонной гауптвахты, обычно наспех побеленное, выглядело чем-то экзотическим. Виллой какой-нибудь забытой кинозвезды или усадьбой обнищавшего на контрабандных операциях турецкого набоба.
Понимая, что наказание неотвратимо следует за преступлением, матросня не спешила шкодить, находясь на плавбазе. Но иногда всё же случались залёты. Однако на берегу – чаще. На берегу теряешь чувство реальности происходящего. Особенно после дальнего похода.
Вот и я как-то угодил на гауптвиллу, запоздав из увольнения на полтора часа. А всё из-за чего – заблудились мы на пару с одним дизелистом в сопках, когда с девчонками там время проводили. И что самое обидное, безо всякого секса, только целовались и вино пили. И тут – трах-бах – пожалте бриться, посетите гауптвиллу сроком на десять суток. Видно, не в духе в тот раз старпом был – обычно-то «пятёрочкой» за подобные провинности наш брат матрос отделывался.
Вот так и оказался я на гауптвилле. Не понимаю, почему говорят, что, мол, на «губе» сидят. Там же или лежишь, или пашешь, аки пчела. Не гауптвилла, а самые настоящие вилы…тамбовские!
Была тогда, помнится, поздняя весна, кое-где в балках
ахтерпик (морск.) – крайний отсек кормового трюма, служащий для хранения запаса воды;
жвакогалс или жвака-галс (морск.) – отрезок якорной цепи из общих звеньев; один его конец с помощью специальной концевой скобы крепится к обуху цепного ящика; Второй конец жвака-галса с помощью концевого звена и глаголь-гака присоединяется к коренной смычке якорной цепи.
канифас-блок (морск.) – блок с особой оковкой, имеющей откидную наметку или расстегивающееся звено, служит для изменения направления тяги троса при грузоподъемных и такелажных работах на судне.
