смерти: ничего не чувствуешь, ничего не думаешь, и ничего не надо. Покой как он есть.
Только длилось его забвение чересчур долго. Ощутимо долго.
Глаза Флэя открылись невесть, когда. Зрение адаптировалось к окружающей темноте очень быстро. Стало понятно: преследователи затащили их с Ингрид в подземелье.
Подземелье, погребенное под пылью времён и грудой наслоившейся земли.
Таких по Саргузам наберётся немало – даже в отрыве от Клоаки с Катакомбами.
Однозначно, Вселенский Разум знал, где очутился Альдред Флэй. Да только Он, чем бы ни являлся в действительности, ни за что бы не снизошёл до Киафа Снов.
Судьба-злодейка склонна шутить искрометно. Единственное, мало кто понимает её.
Ренегат стал ближе к божественному, чем когда-либо, и отныне ему было не на кого пенять. Мог надеяться лишь на себя, но такие надежды впредь казались наивными даже ему самому.
Хотя бы потому, что Альдред ничего не мог сделать. Паралич, вызванный псионической руной, до сих пор не сошёл.
Его тело являло собой податливый кусок мяса. Живой труп.
Горе-избранный развалился в просторной тачке, которую катили по тёмному продолговатому коридору.
Вдоль зелёных мистических огней, так любимых в Дельмейском Деспотате.
О местонахождении Ингрид оставалось только гадать. Верить вопреки здравому смыслу, что девчушка ещё жива. Только к тому не имелось никаких предпосылок.
Флэй чувствовал себя мусором на выброс – мертвецом, которого скинут в братскую могилу и зароют. Но нет – конечно же, нет. Планы на него у Культа Скорпиона имелись далеко идущие. От него не отстанут, пока своё не получат.
Чародея, который заботливо катил его вперёд, Альдред не видел. Он был не в силах ни двигаться, ни уж тем более сопротивляться, ни даже просто заговорить. Ему только и оставалось, что оглядываться по сторонам. Вырывать из полумрака смежные помещения и размышлять над неполной картиной бытия.
Образы сменяли один другой – точно во рваном сне. По тому, что видел Флэй, создавалось впечатление, словно Киафов попросту вывезли за Экватор. Если бы.
В памяти бывалого репрессора всплывали давешние лекции, которые зачитывали будущим кураторам ежедневно. В них преподаватели растолковывали сущность магии.
Наставники разбирали до мельчайших деталей всякую Школу.
Известна им была и хрономантия. Настоящая редкость и тёмный лес для Церкви Равновесия. Больно мало материала для исследований.
То есть… живых ресурсов. И всё же, о ней лекторы также не забыли упомянуть.
У ученых при церковных дворах, будто орехи, раскалывались головы, когда речь заходила о магии времени. Слабо она поддавалась аналитике.
Всякий раз, когда они пытались осмыслить причудливые парадоксы, хрономиражи, прыжки между измерениями, мгновенную транспортацию предметов и прочие игры с «часами» и пространством.
Для них
