в твоей голове?
– Ты же ничего мне не рассказываешь.
– Я и не обязан тебе ничего объяснять. Тот, – Фред выделил слово интонацией, – умер. Как и мама. Можно сказать, что они попали в аварию. Это все, что тебе следует знать. Остальное не касается. Больше не пытайся давить на меня расспросами. Я и так взвинчен до предела.
– Но ты так пошел следом за ним, и я подумала…
– Хватит!
– Папа…
– Патти, угомонись. Я понимаю, что тебе тяжело. Этот мужчина не имеет никакого отношения к твоей матери. Мы поссорились… еще давно. По своим причинам.
– А как его зовут?
Фред внимательно посмотрел на дочь.
– Гарольд. Гарольд Говард.
– Он не отсюда?
– Нет. Из Хармленда. Дочка, не сердись. Я так устал. Иди сюда, я тебя поцелую.
Патриция подошла ближе к отцу и немного наклонилась, чтобы он чмокнул ее в лоб.
До конца дня она бесцельно слонялась по дому: то наблюдала за Клариссой, которая сочувственно ей улыбалась и постоянно предлагала поесть, то избегала Дебору и тетку. Как стемнело, она вновь пробралась к отцу. Тот спал, уронив голову на грудь, и тихо похрапывал. Свет телевизора мелькал на его профиле, выделяющемся в темноте. Низкий стакан с коричневыми разводами на стенках стоял на столике, а рядом с ним – недопитая бутылка. Когда Патриция убедилась, что отец не проснется от ее шорохов, она проскользнула к комоду и осторожно выдвинула ящик, где Фред хранил газеты. Наугад сняв несколько штук сверху, она прижала их к груди, чтобы бумага не шелестела, и уже проходила мимо отца, как открытая бутылка привлекла ее внимание. Понюхав, она аккуратно лизнула горлышко, и резкий вкус сначала не понравился, но все же уговорил продолжить. Патриция отпила немного коньяка, но с трудом его проглотила и еле сдержала приступ кашля, чтобы не разбудить отца. Вернув бутылку на место, она на цыпочках убежала, радуясь, что так и осталась незамеченной.
Нужная газета попалась ей почти сразу. Увидев имя матери, Патриция вздрогнула – таким чужим и отстраненным оно казалось в печатном шрифте. Глаза пробежались по тексту и вмиг расширились. На круизной яхте, которая отплыла в субботу вечером от берега Хармленда, ночью случился пожар, и Регина Джессика Колман была среди пассажиров. Каково это – оказаться заложником на горящем судне, когда повсюду лишь мрак и глубокий океан, и некуда бежать, некуда прыгать? Скорейшая смерть – единственный гуманный выход в таком случае.
Жалость к маме тут же пронзила сердце Патриции. Видимо, отец вновь хотел пощадить ее и скрыл правду, но сделал только хуже. Ей стало ужасно стыдно: все эти дни она думала, что мама бросила ее ради любовника, злилась на нее, почти возненавидев за предательство. Как глупо и нелепо! Реальность повернулась другим боком, более страшным и пугающим, чем просто родительская ссора. Если мама влюбилась в незнакомого мужчину, лучше бы она жила где-нибудь с ним и приезжала в гости по воскресеньям, чем умерла такой жуткой смертью.
Патриция бросилась
