так? Я просто хочу жить, как раньше. Только мы втроем, никакой Моники. Папа, почему?
– Как раньше уже никогда не будет, Патриция.
Она тяжело вздохнула, и тиски ее объятий стали слабее. В этом вздохе Фред ощутил всю ту безысходность человека, которого загнали в тупик. У нее нет сил сражаться и некуда бежать – остается лишь смириться.
– Дочка, что с тобой? Ты же раньше совсем не плакала. Я даже немного переживал, что тебе все равно.
– Я не знаю, – рыдая еще сильнее, она потерла грудь под самой шеей, – у меня болит… вот здесь. Я хочу к маме…
– Ты же взрослая девочка. Ты знаешь, что мертвые не возвращаются. Не рви себе сердце. Когда тебе плохо, плохо становится и мне.
– Я не могу поверить, что больше никогда не увижу ее. Это жестоко и нечестно!
– Мне сейчас тоже сложно. Но мы привыкнем. Со временем. Умерли мои родители, умерла мама Деборы, твоя… Смерть – больно и тяжело. Но в один момент просто станет легче.
Он взял фотографию жены и с тоской вновь взглянул на нее. Патриция тут же выхватила снимок из рук.
– Это моя фотография. Только попробуйте забрать ее отсюда: я слежу за каждым шагом Моники.
– И в мыслях не было, дочь.
Трясущимися пальцами она заботливо расправила уголки снимка.
– Скажи, а во второй раз – все так же, как и впервые?
Фред нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Влюбляться. Жениться. Заводить ребенка. Тосковать из-за смерти. Мама для тебя вторая жена, а я второй ребенок. Та первая, она ведь тоже умерла. Поэтому тебе уже не так больно из-за моей мамы? И я больше не особенная для тебя?
– О боже, Патриция, – он обнял ее крепче, только высоко поднял брови от недоумения, – иногда меня пугают мысли, которые рождаются в твоей головке. Как ты до такого додумалась? Это все чепуха, моя милая. Я любил твою маму, я всегда буду любить тебя, и все, что связано с вами, для меня очень ценно и значимо.
Его рубашка слегка намокла от ее слез.
– Я очень счастлив, что ты у меня есть. Мне не хочется, чтобы ты грустила. Как мне тебя порадовать?
– Отправь Монику домой и вонючую кошку вслед за ней.
Фред назидательно покачал головой.
– Так нельзя. Просто смирись с этим, как с данностью.
– Тогда мне ничего не нужно.
– Точно? Кажется, я знаю, что всегда поднимало тебе настроение. Давай, – он легонько похлопал ее по спине, – собирайся. Мы поедем в город.
– В город? – она подскочила к зеркалу. – Да я выгляжу отвратительно!
– Ничего не знаю, – он подошел к ней со спины и прижал к себе, – ты самая красивая девушка. Заплаканная и уставшая или счастливая и влюбленная – в любом случае ты лучше всех.
Фред поцеловал Патрицию в затылок, и ее пылающие краснотой губы дрогнули в улыбке.
«Она
