учен, латынь вот знаешь. Ты же по латыни с лекарем моим беседы вел?
Пока татары и рейтары «развлекались» с казаками, основная часть моего импровизированного войска продолжала движение. Теперь впереди шел государев полк, следом за ним я с драбантами, а замыкали движение по-прежнему конные стрельцы Анисима. Темнеет зимой рано, и примерно в двадцати верстах от Бронниц я приказал остановиться на привал. Ночевка в зимнем лесу – дело для русского человека в сию пору почти естественное. Одни ратники кинулись рубить лапник для лежек, другие принялись разводить костры, чтобы сварить кашу. Третьи тем временем обихаживали лошадей. Я немного переживал за своих мекленбуржцев, которые, как мне думалось, были непривычны к таким спартанским условиям. Однако я ошибался: стараниями фон Гершова и моей щедростью у каждого драбанта имелись хорошая шуба, шапка и сапоги, а сами они были людьми тертыми и неприхотливыми. Так что русская мудрость о солдате, который дымом греется, а шилом бреется, сработала и тут. Единственным, кого ночлег в лесу привел в ужас, оказался мой лекарь. Бедняга ОˊКонор смотрел на приготовления солдат округлившимися глазами и, казалось, вот-вот упадет в обморок.
– Ваше величество хочет моей смерти… – жалобным голосом проговорил он, топчась в снегу.
– Пьер, какого черта вы жметесь в стороне, идите сюда, к костру, – позвал я его, – кстати, а где ваша шуба, которую я подарил вам, как только вы приехали?
– О, ваше величество так добры ко мне… – с благодарностью залепетал полуфранцуз-полуирландец, исполнявший роль моего лейб-медика, – но эта шуба столь дорога, что я не стал надевать ее в дорогу, полную опасностей.
– Вы с ума сошли, друг мой – шубы для того и существуют, чтобы их носить!
– О, да, мой государь, но ее соболиный мех столь прекрасен… в наших краях таких мехов нет даже у герцогов!
– В ваших краях, Пьер, нет и таких морозов. Что же с вами делать… не могу же я допустить, чтобы вы замерзли, вы мне еще нужны.
– Увы, ваше величество, мне так и не объяснили, зачем я нужен вам в такой экспедиции?
– Вы, дружище, единственный человек в моем окружении, разбирающийся в химии, и мне очень интересно, кто и, самое главное – как, изготовил такой ужасный яд. Вы ведь провели необходимые опыты?
Наш разговор прервал Никита Вельяминов, вытащивший откуда-то тулуп и накинувший его на дрожащего от холода лекаря. При этом мой кравчий бурчал про себя, что хитрый немец специально забыл шубу в надежде, что царь сжалится и пожалует со своего плеча. Почувствовав на себе тяжесть тулупа, лекарь блаженно улыбнулся и почти счастливым голосом ответил:
– О, государь: человек, изготовивший этот яд – гений! Или же заключил сделку с дьяволом, что почти одно и тоже. Я при всем своем искусстве так и не понял, что это за яд и из чего он приготовлен. Ах, если бы этот человек не тратил свой талант на столь низменное дело как изготовление ядов, а занялся алхимией, он бы обессмертил свое имя.
– Кстати, об алхимии: если бы вы меньше занимались ей, а обратили свое искусство на лечение, к примеру, местных бояр, вы извлекли бы из своих
