меня загрузили работой – нужно было лошадей распрячь, почистить, накормить, напоить. Затем перетащить фанерные щиты под навес во дворе.
Пока управился – была уже глубокая ночь.
Подхватив свой нехитрый скарб, я побрел и себе заселяться.
Домишко, что снаружи, так и внутри особо не впечатлял. Донельзя узкая и закопчённая от времени и гари комната (очевидно изба топилась по-чёрному), узкие полати, слишком короткие, как даже для Генкиного невысокого росточка. Не представляю, тут что – карлик какой-то жил?
В помещении едко пахло застарелым потом, грязными портянками и мышами.
Поморщившись, я глянул на окно, но оно было затянуто какой-то грязной промасленной тряпицей, и света почти не пропускало.
Так как жить здесь предстояло десять ночей, я сходил во двор, наломал веток из какого-то пахучего кустарника и, соорудив некое подобие веника, немного поскрёб пол. Так, чисто символически. Получилось не ахти, клинер я и в той жизни был так себе, после развода купил себе робот-пылесос и не заморачивался. А тут и подавно.
Совершив, таким образом формальный акт наведения порядка, я сбегал на сеновал. В отличие от предыдущего села, здесь сено было прошлогоднее, а может даже и позапрошлогоднее, слежавшееся, затхлое, аж почерневшее от времени. Я побрезговал на таком спать, поэтому умыкнул от лошадей охапку соломы и насыпал на полати, всё как ни есть, а чище и поудобнее, чем на голых досках сомнительной чистоты спать.
Сверху набросил выданное сердобольной Кларой солдатское одеяло. Заложив дверь на засов, я вытащил кусок колбасы, краюху хлеба и два яйца из «реквизита» Зубатова, и принялся обстоятельно ужинать. По мере уничтожения запасов, жизнь, казалось, начинает налаживаться. Уже буквально через полчаса я весело насвистывал фривольный мотивчик из Шарлота.
Очевидно от запаха колбасы под полом зашебаршило. Причем точно не мышь.
«Крыса», – расстроенно решил я. И вот как теперь спать? Она же ночью и укусить может. А если не одна?
Нет, я не боюсь всего этого, но не хотелось бы какую-то заразу подхватить. В эти времена, я помнил, с медициной было очень плохо. Да и где тут, в глухом селе, медицина эта?
Ну и что же мне теперь делать? Проситься к товарищам не вариант, не пустят, да и засмеют. Ночевать в фургоне – холодно.
И тут я сообразил. Когда мы подъезжали, я заметил на улице кота, молодой, почти котёнок. Но мне важно, что он будет мяукать, плюс запах. Крыса точно на запах кота не полезет.
Задумано – сделано. Сгонял на улицу, и уже буквально через пару минут сидел на своей «постели», держал кота на руках, гладил его и улыбался его тракторно-мерному урчанию.
– Как тебя зовут? – спросил кота я.
Так как кот мне ничего не ответил, я ему сказал:
– Значит, буду называть тебя Барсик.
Барсик не возражал. Я немного ещё почесал его за ушком и приготовился ложиться спать. Завтра вставать хоть и не рано, но нужно подумать о том, где добывать еду. Здесь жить десять дней.
