успокойся. Не жмёт и не давит. Чего ты бегаешь, как ужаленная? – с улыбкой ответила Прасковья и взяла мать за руку, чтобы та остановилась.
– Да как мне не бегать-то? Сваты с минуты на минуту придут. Надо, чтобы всё по-хорошему было, честь по чести, – ответила Зоя, выглядывая через плечо дочери в окно, из которого виднелась дорога.
– И так всё хорошо, мам, – сказала Прасковья.
Она обняла мать за плечи и услышала, как та тихо всхлипывает.
– Прости, Просенька! Просто волнуюсь очень. Всё-таки не каждый день единственную дочь замуж выдаю! – Зоя вытерла глаза белым носовым платком. – Жаль, что отец не дожил до этого дня!
Прасковья подошла к окну, и лицо её засветилось счастьем. По дороге к их дому шёл Алексей со всей своей роднёй. Подружки Прасковьи, поджидающие сватов во дворе, оживились, щёки их раскраснелись. Жених был так красив, так высок и строен, что и у самой Прасковьи сердце забилось в груди отчаянно и сильно. Она судорожно вздохнула и прижала руки к груди.
– Помни, Прося, о чём мы сговорились. Не волнуйся, не переживай. А если всё же почувствуешь, что припадок начинается, беги из дома как можно скорее.
Прасковья обернулась к матери и кивнула.
– Я помню, мам, – тихо сказала она.
– Алексей не должен пока что знать о том, что ты кликуша, – Зоя вздохнула и поцеловала дочь в лоб. – Береги себя, моя доченька.
Прасковья обняла мать и почувствовала, что сама дрожит от волнения.
– Всё будет хорошо, Просенька! Всё будет хорошо, милая.
– Да, мамочка, – прошептала Прасковья.
Она села на табуретку, поставленную посреди кухни, расправила на груди складки светлого платья и закрыла глаза в ожидании.
Замужняя жизнь закрутила-завертела Прасковью в водовороте хлопот, дел и новых обязанностей. Поначалу она очень боялась, что припадок случится с ней в самый неподходящий момент, но дни шли за днями, а припадки больше не повторялись. В конце концов, Прасковья перестала думать о них и всецело сосредоточилась на своей новой роли жены.
После свадьбы молодожёны поселились в родовом доме Алексея. Свёкр был ласков и добр с молодой невесткой, а вот свекровь Акулина наоборот. С самого первого дня она изводила Прасковью своими придирками и многочисленными советами. Прасковья сначала молча глотала обиды, не смея перечить хозяйке дома, но потом каждый укор в её адрес стал больно ранить её, и однажды она не выдержала, резко огрызнулась на Акулину, когда та пробубнила ей под руку, что она, неумеха такая, неправильно щи варит.
– Что же вы, маменька, всё ругаете меня! Я не тонкая осинка, не сломлюсь! Вот как настрою Алексея против вас, будете знать, как пилить!
Женщина несколько мгновений молча смотрела на невестку, широко раскрыв от удивления глаза, а потом замахнулась и ударила её ладонью по щеке. Прасковья вскрикнула от звонкого удара, прижала руку к покрасневшему лицу.
– Посмеешь ли ещё дерзить мне, мерзавка? – прошипела Акулина на ухо Прасковье. – В своём доме будешь так себя вести. А в моем доме лучше молчи!
