и он сел на цементный пол, глядя в серое небо за пыльным окном. Мама переезжала в новый дом – морг (незнакомое, пугающее слово), оставляя Оскара одного на всем белом свете.
– Не бросай меня, мамочка, пожалуйста…, я больше не буду плакать по ночам, мешая тебе спать, не буду просить купить щеночка или котенка, чтобы было не так одиноко, когда ты исчезаешь, закрыв меня в квартире…
Оскар видел лицо матери, восковую кожу с пятном синяка на скуле и думал: «Мама, что ты наделала!».
Именно сейчас, в мрачном подъезде пятиэтажки он ощутил смерть, хотя до этого никогда с ней не встречался. Это не было возникшим в сознании образом; он ощущал смерть физически, как дуновение ветра. Он чувствовал ее… и чувствовал давно. Смерть почти каждое утро встречала малыша с мокрым полотенцем на голове, пребывая в дурном настроении и прячась за сигаретным дымом.
Примерно за неделю до этого ужасного события ребенку приснился самый страшный в жизни сон.
Кошмарное создание – полуразложившаяся, кривая на один глаз, горбатая старуха появилась в его комнате. «Твоя мамочка мертва, Оскар, – проквакала страшила. «Я пришла за ней. Ты мне тоже нравишься. Теперь я буду приходить каждую ночь. И однажды ты будешь совсем мой».
Ее единственный глаз мерцал янтарным сиянием.
Мальчик проснулся от собственного крика.
Глотая горячие слезы, он выскочил из комнаты и помчался к маме. «С ней ничего не случилось, ничего не случилось», – как заклинание твердил Оскар. Он стал колотить в дверь маминой спальни потной ладошкой, другой рукой сдавил некое место пониже живота и сжал коленки.
– Мама! Мамочка!
Нет ответа.
Оскар развернулся и побежал насколько позволял мочевой пузырь обратно. Пошарил под матрасом, схватил вилку и бросился назад. В квартире мелькали какие-то тени.
У двери мальчик облизнул соленые от слез губы. «Господи, Бог, пожалуйста, помоги мне». На ощупь отыскал замок и потихоньку всунул туда вилку.
Он дважды цеплял собачку, но оба раза вилка соскальзывала, и язычок защелкивался, прежде чем Оскар успевал открыть дверь.
– Прошу тебя, боженька, – шептал он, вставляя вилку снова, – пожалуйста – пожалуйста, ну что тебе стоит. Сжалься надо мной.
Оскар ухватился левой рукой за дверную ручку и, встав на цыпочки, правой рукой стал потихоньку давить на вилку. Еще чуть-чуть… еще немного. Вилка опять начала съезжать. Он почувствовал это и в отчаянии дернул так сильно, как только мог.
Раздался щелчок, замок открылся.
Лунного света, просачивающегося сквозь шторы, хватило, чтобы Оскар смог оглядеться.
В комнате воняло грязным бельем, окурками и перегаром. Пустая кровать выглядела как насмешка.
– Мама, ответь, пожалуйста, – всхлипнул мальчик и пошел к взъерошенной постели. Через несколько шагов Оскар наступил на что-то в темноте. Он с воплем
