боя больше пары тысяч воинов. О да, тут была какая-то логика. Логика силы. Логика белых. Эти люди были красными. Они ели руками. Они называли бога Вакан Танка и обожествляли животных. Они были язычниками. Чужими. Темными. Низшими.
Жаль, что они не знали, что они такие. Потому что, не зная этого, они только что сделали то, чего не могут сделать индейцы: разгромили войска белых в открытой, честной, правильной войне.
Индейцы выкрикивали оскорбления и вызовы в адрес новых солдат, но Тен Эйк, не видя синих мундиров и не слыша стрельбы, благоразумно остался на месте.
Я полагаю, что жизни этой новой команды спасла одна из тех перемен погоды, которые обрушиваются на северные равнины. За пятнадцать минут температура упала градусов на двадцать; налетел пронизывающий ветер, несущий ледяной снег, и милосердно укрыл мёртвых белой пеленой. Индейцы подобрали своих мертвецов и отправились в военный лагерь на реке Языка. Их знахари обещали, что они убьют сотню белых мужчин. Они убили сотню. Пришло время уходить.
Теперь у них были скальпы, с которыми можно было танцевать. Кроме того, дыхание Ваниту, Зимнего Великана, было тяжёлым. Мороз покрыл бока лошадей инеем, вокруг их носов появились сосульки. Хопо! Хукахи!
В жутком состоянии после этой резни на холме, промерзший до костей от сильного холода, окоченевший от того, что целый час не двигался, в полумиле от своей лошади, окруженный опьяневшими от битвы врагами, я всё же оказался в несколько лучшем положении, чем мои погибшие товарищи. Полагаю, я был в шоке и не осознавал этого. Ошеломленный увиденным, я все ещё не мог в это поверить.
В течение нескольких секунд, необходимых для того, что за этим последовало, мой разум, должно быть, пребывал в состоянии нереальности происходящего.
Слева от меня из снежных вихрей вынырнула колонна конных воинов. Впереди шла дюжина воинов, затем вереница лошадей, несущих тела павших. Сам не зная почему, я машинально их сосчитал: шестнадцать сиу, двое шайенов. Пока я решал, что это скромная цену за победу, мои обострившиеся чувства пронзила ещё одна мысль. Если всё пойдёт так и дальше, эта призрачная процессия живых и мёртвых растопчет меня через десять секунд.
Я выскочил из-под снежного покрова, как пушинка, рядом с которой топнули. Лошадь, шедшая впереди, встала на дыбы и заржала, повергнув в замешательство тех, кто следовал за ней. Это заставило меня бежать. Однако погоня была стремительной, и я бежал, зная, что какие-то секунды отделяют меня от последнего стремительного поцелуя стрелы или копья. И на бегу я бил себя ладонями по телу, описывал руками огромные дуги, наполнял легкие до отказа огромными глотками воздуха – всё, что угодно, лишь бы заставить вялую кровь в моих замерзших венах течь быстрее. Позади меня лошади преследователей с треском проламывались сквозь густые заросли, которые, защищая меня от стрел, на мгновение остановили мою казнь.
В тот день я был одет в верхнюю одежду из волчьей шкуры, чтобы защититься от холода. Теперь я сорвал
