усами в накинутой на плечи шубе и с фонарем в руке. Он протяжно и зычно отдавал приказания четырем бородатым мужикам, суетливо и бестолково метавшимся по двору. Наконец, все успокоилось. Замолкли собаки, уведены были в конюшню кони, и мы были препровождены в дом. За двойными тяжелыми дубовыми дверями находился просторный вестибюль также слабо освещенный, Во мраке терялись очертания лестницы на второй этаж и сундуки по углам. На них мы положили шапки и оружие. Управитель, заметно припадающий на левую ногу при ходьбе, обнялся с Северьяном, по русскому обычаю трижды поцеловавшись с ним. И после спросил:
– Ну, рассказывай, что за люди с тобой? Куда путь держите?
Взгляд его был цепким и настороженным. Я стоял за спиной управителя и, как бы невзначай, дотронулся до лба рукой. То был знак остальным моим казакам быть наготове. Теперь многое зависело от Гущина.
– Люди, что со мной – все казаки добрые, служим вместе, – сказал Северьян. – Откуда и куда мы путь держим, про то опосля поговорим.
Тут он подмигнул хозяину. Но того что-то смутило.
– Так-то, оно так, да время ныне не простое, надобно знать, кого привечаешь, за кого ответ держать придется, коли что.
Северьян собрался было ответить, но я, сейчас же, перебил его:
– Не хорошо, сударь, гостей расспрашивать, даже не дав с дороги отдохнуть. По русскому обычаю надобно сначала накормить и обогреть.
– Это кто же такой поучать меня вздумал? – изумился управитель, так его поразили мои слова и акцент.
– Поляк это, зовут Казимир, с нами он, – ответил Северьян.
Не знаю, удовлетворил ли управителя такой ответ, или он просто сделал вид, но допрос закончился.
– И то, правда, негоже знакомца и его приятелей в сенцах держать. Айда в горницу.
Он открыл дверь в большую, чистую комнату с побеленными известью стенами, где стоял посередине широкий стол без скатерти.
– Усаживайтесь, гостюшки дорогие, отведайте, чего бог послал, – пригласил он нас радушным голосом. Пока мы усаживались вокруг стола на лавки, две женщины средних лет, одетые в русские сарафаны и теплые расшитые безрукавки, в доме было прохладно, стали ставить на него всякого рода пищу, на мой взгляд, довольно грубую. Здесь были куски отварной говядины в деревянных мисках, копченое сало, соленые грибы и огурцы. Сам управитель принес большую бутыль с водкой и стал разливать ее по оловянным стаканам. Я сел в начале стола, напротив Гущина, а хозяин устроился во главе, так, что мы оказались от него по правую и левую руку.
– Ну, други, выпьем за встречу, – провозгласил управитель тост, перекрестился и с маху опрокинул стакан в рот. Вот к этакой русской манере пить водку я так и не привык. Плохо, что от меня ждали подобной лихости, поэтому, когда все последовали примеру хозяина, мне не оставалось ничего другого, как выпить все содержимое до дна. Слезы выступили у меня на глазах, и я едва продохнул от перехватившей дыхание крепкой жидкости. Прислуживающая нам женщина по знаку
