ее вдруг поднимались на партнера, как будто он произносил нечто такое, что было ей интересно. Йенсу вдруг стало любопытно, что могло завладеть ее вниманием.
– Мне кажется, пора прервать их, – шепнул он госпоже Давыдовой. – Разумеется, если вы не возражаете.
– Вовсе нет! Я уж сто лет не танцевала с блестящим юным офицером. – Она озорно блеснула на Фрииса глазами и игриво моргнула, заставив рассмеяться.
Они приблизились к девушке, танцевавшей с каким-то лейтенантом, и госпожа Давыдова тут же приступила к знакомству.
– Голубушка, это Йенс Фриис. – Жена министра обратила на Йенса веселые глаза. – Валентина – дочь моей доброй подруги Елизаветы Ивановой, и я знаю, что у вас много общего. Вы оба любите… – Она колебалась не дольше доли секунды, потом по-воробьиному дернула головой. – Наблюдать за звездами.
Йенс и бровью не повел.
– Нечасто встретишь человека, разделяющего мое увлечение, – промолвил он, галантно поклонившись Валентине, и повернулся к ее партнеру. – Вы позволите разлучить вас на пару минут? Очень уж хочется поговорить о звездах.
– Нет, вообще-то я… – хотел было возразить юный лейтенант, но тут его взяла в оборот госпожа Давыдова.
– Я с удовольствием потанцую с вами, – произнесла она, заняв место Валентины с напором конной атаки.
Лейтенанту не оставалось ничего другого, кроме как уступить. Йенс тут же подхватил Валентину и повел в сторону. Темно-карие глаза ее сияли от еле сдерживаемого смеха, а губы растянулись в прелестную улыбку. Она показалась Фриису удивительно легкой, он как будто танцевал с облаком.
– Вы любите звезды? – с сомнением в голосе произнесла Валентина.
– О, да. Пояс Ориона. Большая Медведица. Полярная звезда.
Немного помолчали.
– Это все? – поинтересовалась она.
– Хотите еще? Молот Гиганта, Astralis Gigantis… Я могу продолжать бесконечно. Каждая из них – восхитительное зрелище.
– А почему вы решили, что мне интересны звезды?
Она смотрела на него, вопросительно изогнув изящную бровь, и он в ответ широко улыбнулся.
– Я хотел задать вам один вопрос. Но как еще мог я пробиться сквозь этих бравых военных, окруживших вас?
Она сделала вид, что нахмурилась, но глаза ее все так же весело блестели.
– О чем же вы хотели меня спросить?
Йенс посерьезнел.
– За что вы на меня разозлились? Я имею в виду, тогда, на концерте. Вы смотрели на меня так, будто видели во мне самого дьявола.
Она запрокинула голову и рассмеялась таким искренним смехом, смехом, который звучал настолько свободно и естественно в этом пронизанном фальшью искусственном мире сверкающих драгоценностей, корсетов и замысловатых причесок, что Фриис оторопел. Это был чудесный звук, чистый и заразительный. Йенс
