Давайте посчитаем. В три часа в среду этот участок был закончен. Краска высохла за двенадцать часов, то есть к трем часам утра четверга. В четверг в одиннадцать часов вы проводили здесь обыск. Отнимите три от одиннадцати, остается восемь. Эта краска уже восемь часов была сухой, господин старший инспектор, когда вы предположили, что ее смазали юбками служанки.
Первый сокрушительный удар для мистера Сигрейва. Если бы он не подозревал бедную Пенелопу, я бы даже ему посочувствовал.
Решив вопрос с краской, сержант Кафф как будто перестал замечать своего коллегу и обращался к мистеру Франклину как к более надежному помощнику.
– Вполне вероятно, – сказал он, – что вы дали нам ключ к разгадке.
Как только эти слова слетели с его уст, дверь спальни вдруг отворилась и в комнату вошла мисс Рейчел.
Обратилась она к сержанту, не замечая (или не обращая внимания), что они не были представлены друг другу.
– Вы сказали, – спросила она, указывая на мистера Франклина, – что это он дал вам ключ?
(«Это мисс Вериндер», – шепнул я сзади сержанту.)
– Этот джентльмен, мисс, – молвил сержант, внимательно изучая ее лицо проницательными серыми глазами, – возможно, дал нам ключ к разгадке.
Она на миг повернулась и попыталась посмотреть на мистера Франклина. Я говорю «попыталась», потому что она вдруг посмотрела в другую сторону, прежде чем их взгляды встретились. Похоже, ее что-то странно тревожило. Она вдруг покраснела и тут же опять побледнела. На фоне этой бледности на ее лице появилось новое выражение, от которого мне сделалось не по себе.
– Я ответил на ваш вопрос, мисс, – продолжил сержант, – а теперь, с вашего позволения, спрошу вас. На вашей двери есть небольшое место, где смазана краска. Вы, случайно, не знаете, как это было сделано и кем?
Но вместо того, чтобы ответить ему, мисс Рейчел задала очередной вопрос, словно он ничего не говорил или она его не услышала:
– Вы тоже полицейский?
– Я сержант Кафф, мисс, из сыскной полиции.
– Вы прислушаетесь к совету молодой девушки?
– С удовольствием его выслушаю, мисс.
– Выполняйте свои обязанности сами… и не позволяйте мистеру Франклину Блейку вам помогать.
Она произнесла эти слова с такой яростью, с таким презрением, с такой неожиданной ненавистью к мистеру Франклину в голосе и во взгляде, что мне, хоть я ее знал с детства и чтил больше всех после миледи, впервые в жизни стало стыдно за мисс Рейчел.
Неподвижные глаза сержанта Каффа ни на миг не оторвались от ее лица.
– Благодарю вас, мисс, – произнес он. – Вам что-нибудь известно о пятне? Быть может, вы сами случайно его оставили?
– Я ничего не знаю о пятне.
С этим ответом она развернулась и снова заперлась в своей
