дальше. Честное слово, Беттередж, она точно свихнулась! Она сказала: «Они ведь никогда не найдут алмаз, верно, сэр? Нет. И того, кто его взял… Могу поручиться». Она – представляете! – кивнула и улыбнулась мне! Прежде чем я успел спросить, что она хотела этим сказать, мы услышали ваши шаги. Мне показалось, она боялась, что вы ее застанете здесь. Во всяком случае, она переменилась в лице и ушла. Что, черт побери, это значит?
Даже тогда я не смог заставить себя рассказать ему историю девушки. Это было все равно что объявить ее вором. К тому же, если бы я даже выложил все начистоту и даже если предположить, что это она украла алмаз, причина, заставившая ее раскрывать свою тайну не кому-нибудь, а мистеру Франклину, все равно осталась бы непонятной.
– Я не хочу, чтобы у бедной девушки были неприятности только из-за того, что у нее ветреный характер и странная манера разговаривать, – продолжил мистер Франклин. – Но если она скажет инспектору то, что сказала мне, то такой недалекий человек, боюсь… – Он замолчал, не договорив.
– Сэр, – сказал я, – здесь наилучший выход – мне поговорить об этом с миледи при первой же возможности. Она принимает дружеское участие в Розанне, и, в конце концов, девица, может быть, просто глупа и норовиста. Когда в доме что-то происходит, сэр, служанки любят смотреть на дело с мрачной стороны, это дает бедняжкам ощущение собственной важности. Если кому-нибудь случится захворать, можно не сомневаться, женщина предречет больному смерть. Если пропадает какой-то ценный предмет, она обязательно скажет, что его никогда не найдут.
Такой взгляд на вещи (признаюсь, я, поразмыслив, и сам начал склоняться к этому), кажется, успокоил мистера Франклина. Он сложил телеграмму и закончил разговор. Я отправился в конюшню готовить пони и экипаж и по дороге заглянул в людскую, где обедали слуги. Розанны Спирман среди них не оказалось. На мой вопрос мне ответили, что она вдруг почувствовала себя плохо и пошла в свою комнату полежать.
– Забавно, когда я ее видел в последний раз, она выглядела вполне здоровой, – заметил я.
Пенелопа вышла следом за мной.
– Не нужно так говорить при них, отец, – сказала она. – Слуги от этого только еще больше настроятся против Розанны. Бедняжка вся истомилась от любви к мистеру Франклину Блейку.
Это был новый взгляд на поведение девицы. Если Пенелопа права, странные слова и поведение Розанны объяснялись одним: ей было все равно, что говорить, если, застигнув мистера Франклина врасплох, она могла заставить его заговорить с ней. Если это правильный ответ на загадку, тогда можно понять и ее высокомерность, когда она проходила мимо меня в зале. Пусть даже он сказал ей всего два слова, она добилась своего, и мистер Франклин заговорил с ней.
Я лично наблюдал за тем, как запрягают пони. В окружившем нас адском хитросплетении загадок и неопределенностей наблюдать за тем, как прекрасно
