что ты намекал вчера Эмили?
Солфорд не напряг ни единого мускула, лишь взгляд темных глаз стал резче.
– Ни на что. Я злился и наговорил лишнего.
– Я не могу позволить себе жену, которая меня опозорит, – предупредил Малкольм.
– Подобного не случится. Ее поступки вне порицаний. Это неудачливые женихи доставили много проблем. На самом деле я должен поблагодарить тебя за то, что выводишь ее с ярмарки невест и мне больше не придется развлекаться с прошениями ее руки.
Малкольм сплел пальцы под подбородком.
– Не настолько безопасно, как хотелось бы.
– Либо женись на ней, либо отказывайся, – ледяным тоном отрезал Солфорд. – Но если ты бросишь ее, я уничтожу тебя вернее любых сплетен и слухов.
Малкольм плохо реагировал на угрозы. Он ощутил, как закипает кровь, словно у загнанного в угол лиса, как каждый мускул готовится к атаке. Но предки-берсерки были плохой подмогой в мире современной политики. Он стиснул зубы и заставил себя вздохнуть.
А затем заговорил, приемлемо спокойным тоном:
– Если леди согласится на мое предложение, я с радостью выполню свой долг. Но я не стану ее принуждать. Если же это станешь делать ты, то ты отнюдь не тот, о ком я слышал.
Слова оказались опасно близки к смертельному оскорблению. И нервный тик на скулах Солфорда свидетельствовал о том, что опасность сильна.
– Думаю, ты не хочешь видеть меня своим врагом. Но позволь заверить, что я пекусь об интересах сердца Эмили, пожалуй, даже больше ее самой.
– Эмили показалась мне женщиной, которая сама способна принять решение.
Солфорд искренне рассмеялся:
– О да, она такова. И решений своих не меняет. Прими мой совет, Карнэч, убеди ее в том, что она тебя любит, и она пойдет за тобой до самого края земли. Но если не сможешь, вы оба до конца своих дней не будете знать ни секунды покоя.
Малкольм умел соблазнять женщин. Но любовь была материей иного порядка. Он думал о браке по расчету, основанном на взаимоуважении и полезном для его карьеры политика, но никак не о страсти, которая будет его отвлекать.
– Солфорд, ты выдал мне задачу для Геракла.
– Не хуже авгиевых конюшен, – ответил тот, обращаясь к мифу, который наверняка знал наизусть. Солфорд помолчал, глядя на Малкольма так, словно и он, как Пруденс, заботился о сердцах и умах, а не о холодных камнях и артефактах древности.
– Учти, я не простил тебя за это и ничего не забуду. Но Эмили может быть упрямой. Если ты приложишь все усилия, а она откажет, я не стану настаивать. Общество могло бы осудить тебя за то, что обольстил ее, но я не стану.
Малкольм прищурился.
– И отчего же ты передумал?
Солфорд пожал плечами и начал собирать документы.
– Ты не попытался отказаться от ответственности. Попробуй ты отвертеться, я бы тебя пристрелил. – С предельной
