баранов, гусей, кур, но после фронта в нем словно что-то перевернулось, и рука с ножом в руке становилась вялой и непослушной, словно понимала, что она отбирает чью-то жизнь. Сколько лет прошло с тех пор, но с тех пор Хункарпаша так и не осмеливался ни на кого поднять руку. Иногда жена даже укоряла его тем, что он не может по-мужски наказать сына за озорство или шалость.
После завтрака Хункарпаша решил прогуляться по улице, поговорить с соседями, стариками, что называется, потрепаться, узнать свежие новости, которые никогда не услышишь ни по радио, ни по телевидению. Но улица как назло была пуста. Только во дворе соседа Басханбека слышались стуки, ругань и возня. Сквозь щели забора Хункарпаша увидел, что хозяин со своей женой Тумишой и младшей дочерью куда-то собираются, нагружая машину мешками, узлами, коробками и чемоданами. Старенький «Москвич» напоминал маленького ослика, навьюченного хозяином с горой. Хункарпаша приподнялся на цыпочки и поверх невысокой калитки заглянул во двор. Громко сказал, чтобы привлечь внимание:
– Мир вашему дому, соседи. Куда-то собираетесь?
Соседи отчего-то сразу притихли. Басханбек что-то тихо сказал жене и подошел к старику.
– Салам, Хункарпаша. – Прямо через калитку спросил: – Табачок, сосед, найдется?
– Найдется, – ответил Хункарпаша и достал из кармана кисет из козлиной шкуры. Басханбек вышел со двора, сел на скамейку и знаком пригласил соседа сделать то же самое.
– Хорош у тебя табачок, Хункарпаша, – сказал Басханбек, набивая трубку. – Скажи секрет.
Хункарпаша усмехнулся, но ничего не ответил – он знал, что у соседа табак не хуже, и сорт хороший, и убирает вовремя, и сушит как надо, да больно уж прижимист сосед: свой табак курит только у себя дома, а как куда-нибудь идет, всем говорит, что у него память плохая стала, мол, вот, опять свой кисет дома забыл. Прижимистый Басханбек, оттого и бедный, потому что живет среди людей, как волк, в одиночестве, ни сам никому не помогает, и ни ему никто не помогает.
– Так куда же ты собрался? – переспросил Хункарпаша.
– Хотим к сестре съездить, давно не были, – ответил Басханбек, косо поглядывая на соседа и пыхтя трубкой. – Очень давно не были. У меня там двое племянников родилось, а я их совсем не видел.
– Далеко?
– Что «далеко»? – переспросил Басханбек.
– Живут-то далеко, спрашиваю?
– А-а-а, да, далеко, далеко.
Хункарпаша усмехнулся и подумал: «Ой, что-то крутишь ты, сосед! Не зря ты навьючил свою машину, как ишака». Вслух спросил:
– А дом, скотину на кого оставляешь? Сейчас не прежние времена, ограбят или, не дай Аллах, сожгут.
– Это так, это так. Вот попросил соседа, Ахмеда, присмотреть. Да у меня и скотины-то почти не осталось.
«Это точно, – отметил про себя Хункарпаша. – Что-то в последнее время скотиной твой двор не пахнет. Как-то слышал, что рано утром ты своих овец выгонял, а во двор-то они не вернулись. Хитришь,
