приехали к зенитчикам. Надели белые халаты – показывать отрывок из «Доктора Мамлока».
Начали, а потом сразу дождь.
Мы играем «Мамлока», а дождь хлещет.
Играем и думаем: «Нам что, а вот квинтет наш! Инструменты дождя не любят, а чехлы далеко – в автобусе, километра за три-четыре. Пропадут инструменты».
И вдруг я вижу, Володечка: снимает один матрос-зенитчик с себя свой синий воротник – и на контрабас, который был к дереву прислонен. Другой за ним, третий так же, четвертый, пятый…
И тогда я подумала, Вовик: хочу быть контрабасом! Хочу, чтобы ты догадался закрыть меня от дождя синим воротником! И пусть будет что угодно, что предсказано судьбой!
Пожалуйста, В. А., укройте меня когда-нибудь от дождя синим воротником!
А про один веселый островок хотите знать?
Вы же думаете, что мы совсем никому не нужны, что мы все вас предали, так вы написали мне, отвратительно убежав от меня, ничтожество!
Так вот тебе, Вовка, про островок.
Но это будет в третьем лице, для разнообразия.
Они (читай – мы, артисты) вовсе не были беззаветными храбрецами. Они, как и все люди, боялись, но боялись больше других, потому что совсем еще не привыкли к войне и не понимали того в ней, что хорошо изучили и к чему привыкли многие моряки, воюющие с первого дня этой войны.
Вот обстреляли высокоталантливую бригаду еще в море. Обстреляли и загнали катер на мель. И слышала артистка Степанова, как один матрос, раздеваясь, чтобы лезть в воду, сказал благостным тоном:
– Оцеж для фрицев дуже гарно нас развернуло. Тильки полные портачи с нашим катером не кончат через годину.
Фрицы оказались портачами и не кончили с нами.
На островке нас встречал весь командный состав, но едва мы высадились, как было объявлено:
– Бегом в укрытие!
И зачитали артистам расписание: в четыре часа противник дает острову «концерт». В шесть часов остров дает «концерт» противнику. В восемь артисты дают концерт без кавычек острову.
Дочитав, капитан-лейтенант расправил на своем юном лице черные усы и осведомился:
– Все ясно?
– Ясно! – ответили артисты.
– Вопросов дополнительных нет?
Вопросов не было. Через несколько минут на лысом и выгоревшем от огня противника острове с грохотом стали рваться снаряды. Казалось, со всем навсегда будет покончено. И море зальет это место навечно.
Но никакое море не залило остров.
Бригада пила пиво и ела хлеб с маслом. Худрук страдальчески улыбался, но не от страха – он уже привык к войне, – он просто горячо надеялся, что хоть тут окажется зубной врач, который покончит с его какой-то там «надкостницей». Но зубного врача убило накануне осколком.
В шесть часов заговорил остров.
Это и были их «концерты».
А в восемь, минута в минуту,
