И они обнимаются, и он не может сдержать желание… И вот, проснулся – от этой невозможности «сдержать желание». «О, Боже, – как юнец, – только и подумал он. – Наэтэ, ты у меня уже и во сне, а не только наяву…». Они лежали уже по-другому на его чудном, скрипевшем всеми пружинами, диване – она к нему спиной, его лицо в её волосах, – лежали, прижавшись друг к другу – где у него «впуклость», живот, там у неё «выпуклость»… Она крепко и тихо спала… Он минуту, наверное, боялся пошелохнуться, потом почти резко встал… Посмотрел на спящую Наэтэ… Её бёдра, защищённые надёжно его халатом, высились холмом, который до сладкой боли хотелось обнять, целовать, взобраться на него – как на настоящий холм, усыпанный цветами, и в травах, – там упасть и пропасть…
А ноги её почти выправились из халата и, наверное, мёрзли… Он собрал с пола закомканный плед и – почти с сожалением – накрыл Наэтэ, включая её ноги, по самый подбородок, и руки накрыл – они лежали спокойно, расслабленно, так спят не ведающие страха, верящие, что защита абсолютна, и с ними ничего не может случиться. Никогда… У него дрогнули глаза, и он скорее-скорее в душ, переодеваться… Наэтэ его вчера так заводила, – он этого будто и не замечал, а теперь вот… Эротический сон.
Было утро, но было ещё темно… Когда он принимал душ, то обратил внимание – впервые, наверное – на то, какая убогая и грязная здесь ванна. Хотя он не любил грязных ванн, и эту он чистил со тщанием дня три назад. Но сколько ни чисти сантехнику в этих старых, на скорую руку сложенных «кирпичках», всё одно: ржавые пятна, тёмные разводы, выщербины, и вообще – потолок в ванной жутко грязный. Он этого до сегодня не замечал, – теперь он представил, как Наэтэ здесь будет мыться… Болезненно поморщился.., но что он может сделать? Вот сейчас, сегодня?.. Вымывшись, он отрыл в платяном шкафу другой свой халат – лёгкий, «пижамный», с целью опять забраться к Наэтэ под плед. Про подушки он подумал сразу, как встал, – но не знал, как подсунуть подушку под голову Наэтэ, чтоб не разбудить, – и решил: «будем пока так». Затем убрал с паласа разбросанные ими вещи – куртку, буцы свои, «принцессины ботинки» – он поцеловал каждый в носочек, каблучок, – колготки Наэтэ… И начал беспокоиться, что слишком долго он без Наэтэ, забрался к ней под плед и прижался всем телом, и затих, пытаясь услышать её дыхание… Чуть не испугался до смерти, что она – не дышит, но потом понял – дышит, совсем почти незаметно, тёплая-тёплая стала под пледом, – даже сквозь платье, которое не сняла, и его увесистый халат от неё шло такое тепло, что хотелось потрогать его руками… Он пригрелся и не заметил, как снова уснул. В ожидании праздника, – как в детстве – перед своим днём рождения…
…Второй раз, когда Анрэи проснулся, его ослепил свет дня, которым было лицо Наэтэ, и он утопал в её волосах, а она, склонившись над ним, смотрела, смотрела на него, легонько шмыгая носом, – да она лежала на нём! Её губы, ставшие снова чуть полнее и намного ярче, слегка-слегка подрагивали. Она была уже без халата, а только в своём платьице, и сверху их обоих укрывал плед… Её тяжесть настолько была приятной.., – грудь, которая
