первый вернул то, что мне принадлежит, – его глаза лучились мокрым.
– Нет, я первая, – и её глаза тоже лучились, и тоже мокрым.
Праздник, в предвкушении которого они спали эту ночь, начинался…
Наэтэ решила встать. Она уже улыбалась – без горького излома на губах. И в какой-то миг из её глаз «вышло» такое сияние радости, пока ещё «украдкой» почти, что Анрэи потерял дух, дыхание. Ей нужно было перебраться через него, и она, сев рядом, перебросила через его грудь свои тяжёлые ноги – её бедро прямо у его подбородка.
– Ой, задавишь, – придушенно засмеялся он, – а сам начал гладить её ногу, и спину. Которую она выгнула, вздохнув с истомой.
– Тебе нравятся мои ноги? – почему-то спросила она, глядя на него сверху, как хозяйка волшебного мира.
– О, да!
– Целуй их! – и придвинула для поцелуя своё божественное левое бедро, потом вдруг ловко перебралась через него, вскочила во весь рост, рядом с диваном, и засмеялась – шалунья.
– Наэтэ, ты убегаешь, – он потянул к ней руки.
– А ты догони! – она, смеясь, встала на колени, наклонилась, закрыв его волосами, и припала к его губам своими. Губы их крест-накрест встретились, лица также… Потом опять вскочила. Он не выдержал, поднялся, сел на диване.
– Наэтэ, ты меня сводишь с ума, – он жаловался, ей же. – Если я свихнусь, то ты же меня и бросишь…
Она засмеялась – сомкнутыми губами, и это так было прекрасно, – ни один художник не смог бы передать эту чудотворную игру на лице Наэтэ. Её смех и улыбка были одновременно и влекущие, и детские, – уголки губ её в этой игре чувств открывали её всю, по-детски светлую, наивную, радостную, игривую… «Такие, наверное, ангелы – так им хорошо в небесных сферах, как она смеётся», – подумал Анрэи.
И тут она сказала, как воспитательница в детсаду детям:
– Анрэи, я хочу в душ. У тебя есть что-нибудь вместо моего платья?
И опять засмеялась – влекуще и по-детски…
Он тоже засмеялся такой постановке вопроса.
– У меня вместо твоего платья есть какие-нибудь штаны…
Она снова засмеялась, и, «напав» на него, уронила на диван, придавив его голову грудью, и сказала:
– Я буду тебя мучить, пока ты не дашь мне свою рубаху…
Он приобнял её со спины, руки его задрожали. Он целовал её – изнутри неё…
– А-а! – хитрый какой, – она села на коленях на диване – рядом с ним – и взмолилась:
– Анрэи, пожалуйста, дай мне скорее что-нибудь, мне так надоело это платье! Я хочу твою рубаху, немедленно!.. И хочу быть чистой!..
Последнюю фразу она говорила уже, как хозяйка волшебного мира, где он вдруг оказался.
– Я приказываю тебе! – заявила она строго. И опять засмеялась…
Пока она мылась, он перерыл все свои вещи, пытаясь что-то найти для неё, и переживая, стыдясь за ванну. Вот сейчас выйдет и посмотрит на него другими глазами. Вроде как в дворницкую попала.
