в губы… Она начала отвечать ему… И с каждым поцелуем его желание становилось нестерпимей. И он уже переставал владеть собой… И повторял, когда не целовал, – «Наэтэ, Наэтэ, Наэтэ…».
Она только раз сказала:
– Анрэи, – вся прильнув к нему.
Затем она развела полы его халата, занесла колено… Спросила:
– Удержишь меня? – почти, как на экзамене.
И – не дождавшись ответа – повисла на нём, обхватив руками шею, а ногами – поясницу, так что он чуть пошатнулся – из-за её тяжести… Она вскрикнула и начала судорожно дышать:
– Ах! Ах!.. Анрэи! Анрэи!..
Они привалились к стене, и он устоял. Она так крепко его обнимала, а он – держал… И так быстро, показалось ему, он отдаёт ей всё, что стал сдерживаться… Она, похоже, и сама так чувствовала, но как они ни старались «потянуть», а крикнули от прошившего их «разряда» довольно скоро, неожиданно, почти разом… Она так сжала его, и так стала всем телом «дышать» через нос, а потом вскрикивать и стонать, целовать, целовать его.., с трудом выговаривая и тут же «глотая» его имя, которое ему дала:
– «нрэи, «нрэи…
– Наэтэ, Наэтэ…
Она висла на нём, не желая отпускать из своих рук, ног… Он уже не мог стоять, стал оползать… на пол, с нею, потом растянулся на полу, – она оставалась «сидеть» в его средокрестье.., вытянув по нему ноги, отклонившись и оперевшись на руки.., резко вздыхала – то носом, то ртом, постанывала, и:
– Ах! Ах!..
Он закусил губу, понял, что сейчас заревёт белугой – от благодарности какой-то…
– Будь во мне, пожалуйста.., – сказала она, с трудом перебивая своё же дыхание, – не уходи, не бросай меня…
Согнув ноги в коленях, она поставила ступни на сгибы его локтей – вся открылась ему… Пуговицы на его рубахе, которая была на ней, отлетели, видимо…, и он не в силах был оторвать от неё глаз. Руки его были прижаты её ногами к полу, и вот так, «стреноженный», он готов был умереть в ней, под ней – как угодно, – лишь бы не «бросать» её… Наконец, он поднялся, сев, – она не отпускала его… Кое-как они всё же встали, и он присел на табурет, а она осталась у него на коленях, лицом к нему, вся вжавшись в него, продолжая обнимать, и он её обнимал также крепко… Так они сидели ещё долго, не желая верить, что их страсть требует некоторого перерыва, всё-таки…
Так «просто» всё получилось, показалось Анрэи…
– Ты мой, – Наэтэ всё ещё резко и глубоко вздыхала и постанывала. – Ты мой, мой…
У него всё занемело… Он улыбнулся, и попытался встать – с нею вместе, и не смог. Она засмеялась:
– А говорил, выдержишь!
– И выдержу! – упрямился он…
Кое-как они встали, но стояли всё равно, обнявшись…
– Ну, вот – опять в душ, – сказала
