определить который Анжелике не удавалось. С того самого мгновения, когда она впервые склонилась над герцогиней, этот запах вызывал у Анжелики необъяснимое чувство тревоги. У нее возникла уверенность, что есть во всем происходящем некий знак, и ей следовало бы понять, какой именно.
– Вас интригует запах моих волос, – с чисто женской проницательностью угадав ее мысли, сказала герцогиня. – Согласитесь, он ни на что не похож. Этот аромат составляют специально для меня. Я дам вам несколько капель, чтобы вы могли понять, подходит ли он вам.
Затем, вспомнив о приключившихся с ней невзгодах и о том, что флакон ее драгоценных духов теперь перекатывают морские волны, она умолкла и глубоко вздохнула.
– Если желаете, я пошлю за вашей компаньонкой Петрониллой Дамур, – предложила Анжелика, мечтавшая поскорее отыскать мужа.
– Нет-нет, – торопливо возразила госпожа де Модрибур. – Умоляю вас, только не она! Это было бы выше моих сил. Бедняжка… она очень предана мне, но так утомительна!.. А я чувствую себя такой измученной. Думаю, мне следует поспать… немного.
Она замерла под простынями, вытянув руки вдоль туловища и откинув голову, и, похоже, тотчас уснула.
Анжелика поднялась, чтобы закрыть деревянные ставни и защитить больную от слишком яркого света. На мгновение она замерла перед окном, глядя на алеющий в наступающих сумерках песчаный берег, прислушалась к звукам уходящего дня, доносящимся одновременно из леса и из деревни. Наступил час, когда жара начала спадать, и над крышами домов, где готовился ужин, тянулся дымок очагов, а в песчаных бухтах и вдоль берегов загорались костры моряков и индейцев.
Похоже, сегодня в Голдсборо пекли хлеб. Это делали раз в месяц в вырытых прямо в земле печах, которые нагревали раскаленными докрасна углями и камнями. Теплый восхитительный хлебный дух разносился по округе, словно легкий привычный запах ладана. Анжелика увидела, что дети возвращаются домой с носилками, груженными большими золотистыми ковригами.
Несмотря на недавние столкновения, потрясшие маленькую колонию, жизнь продолжалась.
«Так захотел Жоффрей, – подумала Анжелика. – До чего же сильно его желание выжить, поддержать жизнь! Соприкоснувшись с ним, каждый становится точно одержимым. Он ужасает… ужасает своей энергией…»
Глава III
Анжелика порывисто закрыла лицо руками, и волна рыданий сотрясла ее, как накативший откуда-то издалека глубинный вал. Вот опять, при одном лишь упоминании о муже, графе де Пейраке, который так властно и дерзновенно повелевал судьбами их всех, мысль о катастрофе, обрушившейся в последние дни на ее сплоченную и любящую семью, заставила сжаться ее сердце.
Безмятежность вечера заставила Анжелику острее почувствовать случившееся. Ей казалось, что она как бы издалека взирает на развалины, оставшиеся после стихийного бедствия, спастись от которого удалось лишь чудом в самый последний момент… Все было
