в надежде, что она оплошает. Например, завлечь ее с Коленом на остров Старого Корабля, чтобы застать их в объятиях друг друга… Как же несправедливо, как недостойно его!.. Анжелика снова и снова вспоминала ту сцену и всякий раз переживала муки адовы… Пощечина, которую она получила от Жоффрея, – ничто по сравнению с ее нынешними страданиями. Ей необходимо разобраться. Прильнуть к нему, чтобы заставить его все забыть. А теперь ее обуял неистовый страх, что она навсегда потеряла Жоффрея.
Как такое могло произойти, да еще так быстро, со скоростью разрушительного циклона, пронесшегося над их жизнями, когда ничто не предвещало беды? Внезапно, коварно и исподтишка. Анжелика силилась найти хоть какую-нибудь ниточку, понять, когда это началось, как за столь короткое время, всего за несколько дней, могло совпасть столько роковых случайностей, чтобы они, преданные единомышленники, пылкие друзья, страстные любовники, стали бояться друг друга. Было в этом какое-то колдовство, какой-то морок!..
Вероятно, все началось в Хоусноке, когда Жоффрей поручил Анжелике отвезти маленькую англичанку Роз-Анн к ее бабушке и дедушке, колонистам Новой Англии, живущим у границы штата Мэн. А сам, по приглашению, переданному через Кантора, отправился в устье Кеннебека для переговоров с индейским вождем. А потом, точно лавина, на них обрушились трагические события.
Канадцы со своими союзниками, индейцами из племени абенаков, напали на английскую деревню, намереваясь взять в плен супругу графа де Пейрака.
Благодаря Пиксарету, вождю патсуикетов, Анжелике удалось избежать этой участи и добраться до залива Каско. В рыщущем у его берегов пирате по прозвищу Золотая Борода она узнала своего давнего любовника, Колена Патюреля, короля рабов Мекнеса, который вызволил ее из гарема Мулая Исмаила. Этот Колен, возможно, был единственным из когда-либо любивших ее мужчин, о котором ее плоть сохранила некое сожаление, смутную печаль, память о какой-то особенной нежности.
Разумеется, это воспоминание не шло ни в какое сравнение с всепожирающим, мучительным огнем ее страсти к Жоффрею, с тем необоримым желанием, безумной, не подвластной ни обузданию, ни пониманию любви к нему. Порой это чувство представлялось ей роковым, вроде отравленной туники кентавра Несса, преподнесенной Гераклу. И все же оно было ослепительным блаженством, точно внутри ее сияло солнце, согревая и наполняя жизнью, отвечая всем ее чаяниям, самым потаенным секретам души, сновидений, всего ее существа.
Ничто не могло с этим сравниться. Но прежде Анжелика любила Колена, была счастлива в его объятиях. И теперь, в минуту одиночества, растерянности и треволнений, когда она повстречала его, в ней встрепенулось желание счастья, нежности и чувственное притяжение. Особенно последнее. Ей не хотелось ни обманываться, ни искать себе оправдания. Она едва не распрощалась с жизнью, на мгновение потеряв сознание, и мощный шквал желания обрушился на нее, дремлющую, когда, осыпая поцелуями и ласками,
