что в полнолуние вы ходите в лес плясать вокруг друидских камней.
– Верно. Как вы догадались?
– У нас в окрестностях всегда найдется какой-нибудь волшебный камень, – мечтательно произнесла госпожа де Модрибур.
Во взгляде, который она при этом бросила на Анжелику, сквозили теплота и нежность.
– Как странно, – пробормотала она. – Меня настроили против вас. И вдруг я нахожу в вас такого близкого человека, почти сестру. Вы из Пуату, госпожа де Пейрак, какое счастье!
– Кто настроил вас против меня? – спросила Анжелика.
Ее собеседница отвела глаза и, едва заметно вздрогнув, сказала:
– В Париже с некоторых пор, говоря о положении дел в Канаде, довольно часто упоминают имя вашего супруга. Скажем… как соседа, обосновавшегося слишком близко от владений короля Франции. Бьюсь об заклад, что в Лондоне о нем тоже говорят.
Герцогиня села, обхватив руками согнутые колени, прикрытые одеялом. В такой позе она казалась совсем юной, непринужденной, свободной от титулов, тяжкого груза своих привилегий. Анжелика заметила, что Амбруазина плотно сцепила руки. Этот жест выдавал, возможно, желание сдержать какое-то сильное волнение. Однако госпожа де Модрибур по-прежнему спокойно смотрела прямо на собеседницу.
«У нее такие глаза, будто в глубине золото, – подумала Анжелика. – Издали они кажутся очень черными, как гагат. А вблизи видно, что они словно янтарные. Определенно со сверкающим в глубине золотым лучиком».
Обе в молчании разглядывали друг друга. Герцогиня едва заметно вздернула подбородок и улыбалась уголками губ. Было что-то наигранное, нарочитое в ее бесстрашии и непринужденности. Будто она приказала себе высоко держать голову, чтобы не уступить желанию потупиться под посторонними взглядами.
– Лично я нахожу вас очень симпатичной, – заключила Амбруазина, словно отвечая воображаемому обвинителю.
– А почему бы нет? – мгновенно отреагировала Анжелика. – Кто бы это мог описать меня вам в темных тонах? И кто в Париже может знать меня, знать, кто я? Я прибыла сюда прошлой осенью и всю зиму провела в лесной глуши…
– Не сердитесь, – сказала Амбруазина, нежно накрыв своей ладонью ее руку. – Послушайте, милочка, для меня счастье встретить вас и вашего супруга сразу по прибытии в Новый Свет. Я не любительница сплетен, наговоров и клеветы. Обычно я стараюсь составить собственное мнение относительно лиц, против которых меня пытаются настроить, и, возможно оберегая свою независимость или просто из духа противоречия – я ведь упряма, как всякая уроженка Пуату, – скорее заранее окажу им предпочтение.
Должна вам кое в чем признаться. Из Парижа Америка представлялась мне огромной, бескрайней. Она такой и оказалась. И все же я была убеждена, что рано или поздно встречу вас… Какое-то предчувствие… Я прекрасно помню, в тот день, когда при мне кто-то произнес ваше имя – это было незадолго до нашего прибытия, – я сказала себе: «Ты познакомишься с ней!» И вот… Возможно,
